Обреченный

В Анапе жила бывшая работница Управления Федеральной миграционной службы России по Краснодарскому краю, а ныне – обычная домохозяйка – пенсионерка, Марина, которая в особых случаях, для особых и проверенных лиц и за особую плату, проводила нужные манипуляции с документами, удостоверяющими личность. На сей раз ей нужно было заменить фотографию на паспорте и подделать штамп о пересечении границы. «Приходи завтра вечером, все будет сделано по высшему классу» – сказала она Абдурахману.

В четверг утром Абдурахман прибыл в Краснодар и написал Мансуру, куда и во сколько ему необходимо прийти.

Спустя пару часов они встретились в закрытой кабинке одного из городских кафе.

Абдурахман, которого Мансур видел впервые, был человеком коренастым, с приветливым лицом и недлинной бородой, на вид не более сорока – сорока пяти лет. Одет он был просто и держался непринужденно. Перед тем, как передать Мансуру паспорт, черкес спросил у него все те данные, которые тот должен был запомнить. Мансур спокойно сказал, кто он (согласно новому документу) когда родился и где именно проживает. А потом добавил:

– Могу и роспись поставить.

– Не стоит, верю, – ответил Абдурахман с улыбкой. А потом, передав ему паспорт, сказал: – Понимаешь, мне мало вручить тебе документ, я должен быть уверен, что ты сможешь перейти границу.

Мансур в ответ понимающе кивнул. Раскрыв паспорт, он внимательно рассмотрел свою вклеенную фотографию. Работа была выполнена безукоризненно. А данные он выучил настолько хорошо, что они ему почти казались собственными.

Пока он разглядывал документ, черкес протянул ему белый конверт. Мансур взял и заглянул внутрь. Там лежали одиннадцать купюр: десять стодолларовых, и одна – в пять тысячи рублей. На его удивленно – вопросительный взгляд, тот коротко ответил:

– Понадобятся.

Мансур поблагодарил его и сунул конверт во внутренний карман куртки.

Черкес слегка наклонился и сказал:

– Ну и, последнее… Под столом. Возьми и спрячь.

Мансур сунул руку под стол, взял пистолет ТТ и аккуратно сунул за пояс.

– Я не знаю, – сказал Абдурахман, – зачем он тебе здесь понадобился. Но, тебе виднее.

Мансур ничего не ответил, и тот спросил:

– Когда собираешься ехать?

– В субботу, утром.

– Могу еще чем-нибудь помочь?

– Нет… Хотя, машину достать большая проблема?

– Смотря какую.

– Любую.

– Проще простого. Но для чего она тебе?

– Для одного дела, – ответил Мансур, – после которого полиция, возможно, постарается по ней выйти на след убийцы.

Тут Абдурахман задумался. Он был человеком неглупым. Двукратный призер чемпионата мира по биатлону, примерный семьянин с безупречной репутацией скромного бизнесмена: у него было несколько закусочных и небольшая база отдыха в Анапе, кафе в Черкесске и гостиница в Краснодаре.

Но так было не всегда.

Много лет назад он был киллером, известным в преступном сообществе России, и высший криминальный мир нередко пользовался его услугами для расправы с конкурентами.

Но однажды, чуть сам не лишившись жизни, он предался глубоким рассуждениям о смысле жизни.

В результате бывший наемный убийца углубился в религию, неофициально сменил имя и стал набожным человеком. Он оставил киллерский промысел и начал заниматься легальным бизнесом. Это случилось около десяти лет назад.

Вскоре после того, как он отошел от дела, к нему с заказом обратился, через одного из своих подчиненных, один главарь влиятельной банды, контролировавшей весь Кубань. Вскоре член банды вернулся и доложил своему боссу следующее:

– Он отказывается этого делать. Говорит, что завязал.

– Что значит, завязал? – удивленно спросил мафиози.

– Он больше не работает.

– Почему это, интересно?

– Не знаю. Я слышал, что он типа в религию ушел.

– В какую еще религию?! – возмущенно вскричал криминальный авторитет.

– В исламскую.

– Ну и прекрасно! Они ведь тогда только и начинают убивать, когда в нее уходят.

– Да, но тогда они это делают только с идеологических соображений. Тут вопрос мотивов.

– Мне плевать на их идеологию. Деньги – вот самая сильная идеология и мотив человеческих поступков. Предложи ему двойную плату, и ты сам в этом убедишься.

Но ни двойная, ни тройная плата не помогала в этом убедиться.

В итоге Абдурахману дали три дня на размышления, сказав, что если он не примет заказ, то о его семье и бизнесе им известно все, что нужно, чтобы всего этого у него больше не было.

Если бы обратившимся к нему людям надо было убрать плохого человека, такого же бандита, как они сами, он еще мог на это пойти. Но от него требовали, чтобы он убил хорошо охраняемую жену одного очень богатого человека. Судя по всему, смерть женщины должна была стать наказанием для ее мужа, который в чем-то им отказал. Принять подобный заказ он не мог бы и в худшие свои дни, как поскольку это было против его врожденных моральных принципов.