Обречены и одиноки

Потом он еще что-то говорил, ведя меня уже одну по длинным коридорам из белого мрамора, но я не слушала, потому что, наконец, за три с половиной долгих месяца я увижу Арханиэлиуса. Я готова забыть все, лишь бы только иметь возможность снова смотреть в его прекрасные черные глаза, в которых отражались все звезды Вселенной.

– Женщина! – алнаириец грубо толкнул меня за открытые двери, из-за которых шел пар и закрыл за мной дверь с внешней стороны.

Помещение круглой формы и куполом над центральной его частью, скамейки, бассейн в центре и небольшие фонтанчики, установленные около скамеек, было облицовано мрамором синего цвета.

Так унизительно. Они мне еще и помыться предложили. Бездна, мать их…забери обратно.

Влажный и теплый пар мгновенно пропитал ткань платья, которое я и так ненавидела, а теперь стала ненавидеть еще больше. Вынырнувшие из-за боковой стены две алнаирийки, тут же принялись бесцеремонно стягивать с меня одежду. Я попыталась сопротивляться, но неумолимо-непреклонное выражение лица женщин тут же заставило меня смириться с ситуацией. Мою кожу оттирали с помощью жесткой щетки до тех пор, пока она не покраснела. Такое ощущение, что руны оттереть пытались, судя по их брезгливым выражениям лиц. Затем втирали масло, резко пахнувшее жасмином, который я терпеть не могла. Потом вывели в дверь, противоположную той, с которой я пришла и не меньше через пятьсот раз расчесывали волосы, вплетая в них шелковые золотые нити. Единственную прядь, заплетенную в тонкую косу с правой стороны от виска украшенную сияющими серебристыми кристаллами, я не позволила тронуть, как ни сердились и ни негодовали женщины. Оставила ее еще с момента вечера в поместье Ашерро около четырех с половиной месяцев назад.

Сейчас это все – что у меня осталось от любимого.

Наряд, который на меня напялили, состоял из черных шелковых полупрозрачных шаровар, украшенных золотой отделкой на поясе и едва прикрывающего грудь топа из той же ткани, с точно такой же отделкой. Сверху на меня надели кучу белых, черных и золотых бус разного размера, самые длинные из которых достигали открытого живота, а самые короткие едва ли не душили. Поверх всего это безобразия накинули плотный черный халат с длинными рукавами и объёмным капюшоном, затянув поясом.

– У них тут пунктик на золоте и шелке что ли, – пробурчала недовольно.

Даже не успела толком осмотреть одеяние, когда меня довольно грубо потащили по длинным коридорам и аллеям через другие строения альгамбры. Комната, которая видимо была спальней личного децернента Ашерро, была очень большой. Даже не так – спальня была просто огромной: стены украшены росписью и мозаикой в различных оттенках красного, шикарные ковры, в которых ступни утопали полностью, рельефный потолок в дальнем углу, выполненный полусферой возвышался над гигантской кроватью, на которой поместился бы не один латунный отряд вместе со змеем, заваленной декоративными подушками из бархата и парчи, деревянная резная ширма по правую сторону от ложа, и ниши в стене по левую сторону. И больше ничего.

«Ну и за какую Бездну ему столько места, если больше поставить нечего?», – нервно подумала я.

Женщины зажгли несколько сотен свечей, расставляя их в специальные металлические подставки на полу. Как только последняя из служанок вышла, дверь вновь открылась, и моему взору предстал мужчина всех моих грез, неся в руках серебряный поднос с едой. Вино красное, фрукты все оранжевые.

Интересно. Это он так проникся моей любовью к мандаринам?

Мужчина молча проследовал через всю спальню и поставил поднос на пол перед кроватью. С грацией хищника он почти бесшумно двинулся в направлении подушек, которые кинул рядом с подносом.

– Сядь, женщина, – приказал хриплым бархатным голосом.

Чего???

Но я послушно села, с интересом наблюдая, что же будет дальше.

– Ешь, – снова скомандовал он.

– Не хочу, – тут же со всей своей присущей дерзостью ответила я.

– Хорошо, – отозвался Арх.