Обречены воевать

Конечная цель Тирпица заключалась в том, чтобы германский флот «сравнялся в силе с британским»[254]. Но, сознавая, что для создания такого флота потребуется время, он утверждал, что даже малый флот может оказаться решающим «фактором политической борьбы». Великобритания с ее растянутыми коммуникациями и флотом, действующим по всему миру, будет держать в уме возможность нападения Германии на прибрежные английские города и потому станет относиться к Германии с большим уважением[255]. Более того, согласно, если цитировать Тирпица, «теории риска», то, когда германский флот сделается достаточно мощным и начнет грозить Королевскому флоту, так что тот окажется уязвимым перед нападением других великих держав, англичане впредь будут воздерживаться от агрессии против Германии. Основной посыл этой стратегии был изложен в пояснительных документах к второму морскому закону [256]: «Германии необходим настолько мощный флот, чтобы даже для противника с превосходящей морской силой война против нее была связана с опасностью поставить под угрозу свое положение в мире». Понимая, что промежуток между наращиванием военного флота Германии и той датой, когда этот флот сможет отразить атаку британцев, будет «опасной зоной»[257][258], Бюлов советовал «действовать осторожно, как гусеница, которая еще не превратилась в бабочку»[259].

Германии надлежит делать все возможное, чтобы избегать схватки с британцами, пока ее флот не станет достаточно сильным. И нет никакого смысла заключать то или иное соглашение о безопасности, пока новый флот не принудит Великобританию признать новый статус Германии. Между тем, как рассчитывал Бюлов, сама Британия облегчит задачу Германии, ввязавшись в войну с Россией, и позволит Германии благополучно нарастить свою экономическую и морскую мощь. В итоге же, когда немецкая морская сила станет данностью, Великобритании придется смириться с новой реальностью[260].

Тирпиц пообещал кайзеру, что многочисленный флот линкоров воспламенит немецкий патриотизм и обеспечит единство немцев. Он умело манипулировал общественным мнением, добиваясь поддержки своей военно-морской программы, и лоббировал ее в рейхстаге. Первый морской закон, принятый в 1898 году, предусматривал закладку девятнадцати линкоров. Кайзер был в восторге и охотно согласился, когда на следующий год Тирпиц рекомендовал ускорить программу строительства флота, нарисовав перед правителем соблазнительную перспективу: мол, Великобритания «лишится всякого желания нападать на нас и в результате уступит вашему величеству господство на море… для проведения должной политики за рубежами страны». Второй морской закон был подписан в 1900 году, и количество линкоров будущего флота выросло до тридцати восьми, то есть удвоилось[261].

Когда в июне 1908 года король Эдуард VII посетил Кильскую регату в Германии, племянник устроил для него ужин в Императорском яхт-клубе. Тирпиц предпринимал попытки замаскировать германские амбиции, но кайзер Вильгельм с удовольствием демонстрировал дяде возросшую мощь своего флота. Кораблестроительная программа Германии явно ориентировалась на создание флота, способного соперничать с британским. За ужином кайзер произнес следующий тост: «Мальчиком мне разрешили побывать в Портсмуте и Плимуте… Я восхищался красотой английских кораблей в этих двух великолепных гаванях. Затем во мне пробудилось желание построить когда-нибудь такие же корабли, и, когда вырос, я решил обзавестись столь же прекрасным военно-морским флотом, как англичане»[262]. Через месяц после этой демонстрации в Киле Великобритания составила первый официальный план на случай войны с Германией[263].

«Большинство задир на самом деле отъявленные трусы»

Уже в 1900 году британское Адмиралтейство признало, что Германия за несколько лет обгонит Россию и станет третьей по величине морской силой в мире (после Великобритании и Франции). Адмиралтейство заключило, что Лондону следует пересмотреть свой «двухдержавный стандарт» и задуматься о нахождении в Северном море такого британского флота, который будет в состоянии сдержать германские амбиции[264].

В 1902 году, ссылаясь на немецкий морской закон двухлетней давности, первый лорд Адмиралтейства сообщил кабинету министров: «Я уверен, что огромный новый немецкий флот создается ради войны с нами»[265]. В том же году директор военно-морской разведки пришел к выводу, что Великобритании придется «вновь сражаться за господство в Северном море, как это было в войнах с голландцами в семнадцатом столетии». Пускай кое-кто в Великобритании и Германии какое-то время верил Тирпицу, утверждавшему, будто сильный флот необходим Германии для защиты своей торговли, многие сомневались в обоснованности таких заявлений. Как отмечает Пол Кеннеди, когда реальность была осознана и в Лондоне поняли, что истинной целью германского флота является сама Великобритания, «англо-германские отношения резко обострились – до той степени, когда их было уже не исправить»[266].