Обречены воевать

При наличии более зловещих угроз у своих границ Великобритания имела ограниченный выбор. Но предположим, что Россия, а затем и Германия не сделались бы столь крепкими конкурентами, как произошло в реальности; повела бы себя Великобритания более жестко? Остается лишь гадать. Но ясно, что в тот момент относительный баланс сил сдвинулся столь радикально, что британские официальные лица попросту перестали рассматривать войну как средство замедлить возвышение Америки. Премьер-министр лорд Солсбери размышлял в 1902 году: «Очень печально это сознавать, но я боюсь, что Америка будет и далее стремиться вперед, и уже ничто не сможет вернуть былое равенство между нами. Вмешайся мы в войну на стороне Конфедерации, тогда нам выпала бы возможность уменьшить могущество Соединенных Штатов до разумных пропорций. Но такой шанс не дается никому дважды»[659].

Сравнивая британскую реакцию на появление двух прямых конкурентов, Германии на востоке и Америки на западе, ведущий историк международных отношений двадцатого столетия Эрнест Мэй[660] назвал «решение британцев проявлять терпимость к Соединенным Штатам» ключевым условием развития событий, наряду с «решением Германии всячески демонстрировать свою независимость и добиваться военного и морского превосходства в ущерб всему остальному». Президент Рузвельт, бывало, склонялся к применению силы в мелких спорах, но он, по словам Мэя, «старался избегать ошибок кайзера и не угрожать безопасности Великобритании по-настоящему». Англичане могли убеждать себя, что ВМС США способны отстаивать британские интересы в Западном полушарии и Восточной Азии. Это убеждение подкреплялось тем фактом, что две страны разделял обширный Атлантический океан, существенно уменьшая прямую угрозу безопасности Великобритании со стороны США. Германия была намного ближе, а ее флот явно предназначался для сдерживания Великобритании и оспаривания ее превосходства. Столкнувшись со столь неоднозначным стратегическим выбором, Великобритания, как указывает Мэй, «вынужденно уступила и начала потакать американцам в каждом споре, притворяясь, что руководствуется благими пожеланиями». К 1906 году, когда к власти пришло новое либеральное правительство, заместитель министра иностранных дел Эдвард Грей успел заявить, что поддержание хороших отношений с США является «фундаментом политики Великобритании».

Способность британского руководства удовлетворять даже необоснованные американские претензии, не жертвуя при этом жизненно важными национальными интересами, может служить примером правильной дипломатии. Заложив основу для того, что историки позднее назвали «великим сближением», Великобритания помогла устранить давнюю враждебность между двумя странами – причем до такой степени, что, когда в 1914 году началась Первая мировая война, британцы уже воспринимали Америку как важный источник материального обеспечения и финансов. Когда германские субмарины принялись атаковать американские корабли, Вашингтон присоединился к войне заодно с Лондоном. Не добейся Великобритания американских займов и поставок, не заключи она позже военное партнерство с американцами, Германия могла бы победить в Первой мировой войне. На мирных переговорах в Версале США и Великобритания стояли плечом к плечу. Когда после войны США навязали миру Вашингтонское морское соглашение, которое устанавливало ограничения на количество линейных кораблей в национальных флотах, Великобритания удостоилась паритета с Америкой, пусть ее послевоенные долги означали, что она не в состоянии конкурировать с американской кораблестроительной программой[661][662]. Когда же, не сменилось и поколение, мир снова охватила война, обе страны сражались как близкие союзники – и вместе трудились после войны над формированием нового порядка, укрепляя то, что в Вашингтоне и Лондоне до сих пор именуют «особыми отношениями».

Шанс 3: Предусмотрительные государственные деятели превращают необходимость в заслугу – и различают потребности и желания.