Обречены воевать

Означая, что война закончится к Рождеству (и нисколько не предполагая, как может отреагировать Китай), войска Макартура пересекли 38-ю параллель и стали стремительно наступать в направлении реки Ялу, отмечающей границу между Северной Кореей и Китаем. Казалось, что еще немного, и Корея наконец объединится при посредничестве США под властью Сеула. Проигнорировав всплеск активности китайской пропаганды и тактические сведения, полученные от захваченных в плен китайцев, американцы упустили из вида возможность того, что Китай может вмешаться в конфликт на стороне Севера. Китайская гражданская война завершилась менее года назад. Это внутреннее кровопролитие разделило страну и обошлось почти в 3,5 миллиона жизней[575]. Никто не верил, что режим, едва оправившийся от гражданской войны, отважится нападать на ядерную державу, которая принудила к покорности императорскую Японию[576].

Но в начале ноября Макартур с изумлением узнал, что авангард 300-тысячной китайской армии нанес ряд ударов по войскам США и союзным силам. Захваченные врасплох, американские подразделения если серьезные потери. Один полк американской Первой кавалерийской дивизии[577] за считаные часы лишился 600 человек в боестолкновении. В последующие недели «крестьянская армия», как презрительно именовали китайские силы Макартур и его коллеги-командиры, не только остановила продвижение союзников, но и отбросила войска ООН обратно к 38-й параллели.

Проигрывая войну, которую, как он думал, выигрывает, Макартур обратился к президенту Гарри Трумэну с просьбой разрешить использовать ядерное оружие против Китая[578][579]. Но Трумэн не принял вариант сурового пятизвездочного генерала и отправил Макартура в отставку. Война затянулась еще на два года, прежде чем преемник Трумэна, президент Дуайт Эйзенхауэр, в 1953 году подписал соглашение о перемирии. Как отмечает историк Т. Р. Ференбах: «На протяжении более ста лет китайские войска оставались объектом насмешек, поскольку не умели воевать и не располагали ни подходящим оружием, ни волей к борьбе»[580]. Теперь все это осталось в прошлом.

Советско-китайская граница, 1969 г.

Через девятнадцать лет после «зимнего сюрприза», преподнесенного США и силам союзников, Китай бросил вызов второй сверхдержаве мира. В разгар советско-китайских трений конца 1960-х годов две страны ввязались в череду незначительных инцидентов по всей спорной границе вдоль замерзшей реки Уссури в Сибири. Советские войска, по утверждению Мао, «были на марше», и СССР «снова и снова» наращивал численность своих сил, пытаясь, как писала газета «Жэньминь жибао», замкнуть «антикитайское кольцо окружения»[581].

В этой череде стычек обе стороны увеличивали свои силы вдоль границы: в итоге более 650 000 китайских солдат оказалось против 290 000 советских военнослужащих и 1200 самолетов. Мао угрожал СССР массовой «народной войной», которая будет «состязанием человеческого могущества и морали». По словам самого высокопоставленного советского чиновника из всех, кто когда-либо перебегал на Запад (Аркадия Шевченко[582]), Политбюро было напугано «ночными кошмарами о вторжении миллионов китайцев», отчего советские лидеры «чуть не спятили».

Советские войска были намного лучше вооружены и обучены, их поддерживали воздушные силы, обеспечивавшие господство в воздухе. Более того, они располагали арсеналом в более 10 000 ядерных боеголовок, включая тактические ядерные ракеты «SS-12» мощностью 500 килотонн, которые Москва развернула в приграничных областях. Китай в 1964 году испытал собственную атомную бомбу, но успел создать лишь несколько боеголовок и не имел средств доставки, способных угрожать Москве. В ноябре 1968 года сам Мао признавал, что Китай в определенном смысле по-прежнему «остается неядерной державой. С тем малым количеством ядерного оружия, которое у нас есть, мы не можем считаться ядерной страной. Если захотим воевать, нам придется полагаться на обычное вооружение»[583][584]. Многие советские военные руководители считали, что превентивный ядерный удар является единственным способом положить конец нарастанию китайских провокаций. Вообще-то Советский Союз настолько всерьез оценивал перспективы нападения на Китай, что состоялись тайные контакты с администрацией Никсона для выяснения возможной реакции США. Киссинджер, который занимал тогда пост советника президента по национальной безопасности, позже говорил: «Советский Союз был гораздо ближе к превентивному нападению, чем мы осознавали в то время»[585]. Только когда Вашингтон предупредил, что не останется безучастным наблюдателем, Москва отказалась от этого варианта[586].