Обречённая

Что сбывается даже самое невероятное.

Часть 4: Последствия

Иногда наступают такие правдивые времена, когда любое действие или бездействие способно изменить историю. Порой такой выбор меняет и нас самих, и, чтобы ты ни делал в таком случае, – любой выбор окажется плохим. Сейчас такое время.

заместитель премьер-министра Грегори в личной беседе с премьер-министром Армстронгом

Тщательно продуманный танец не оставляет свободы движения.

член парламента Астрид Коннор, личный дневник

1. Сэм

Слившись с толпой, мы бесцельно бродим вокруг.

До поры.

И хотя Вестминстер охраняют вооруженные лордеры, вокруг все еще полно туристов с камерами. Пожалуй, теперь их стало даже больше – видимо, им кажется, что с комендантским часом и пропускными пунктами на улицах стало безопаснее. Некоторые из наших, вооружившись камерами и телефонами, смешались с толпой туристов и готовы в любой момент вести прямую трансляцию событий.

Постепенно мы сбиваемся в большие группы, не забывая следить за временем. Придуманная Джуро сеть готова вот-вот раскинуться, обратиться лицами и спинами к Вестминстеру. С помощью неприметных сигналов Джуро направляет собравшихся в нужные места. Мы с Лукасом держимся поближе к Джуро и Дайше. Мы вчетвером – центр сети.

В небе свет мешается с тьмой и навевает жуть.

Тихо бормочут голоса на фоне громкого гула вокруг.

Биг-Бен начинает бить – шесть часов.

Теперь мы ускоряемся.

Я подхватываю Лукаса под правую руку, а Дайшу – под левую. Джуро стоит ко мне спиной в другом ряду, отвернувшись от Вестминстера. Ряды тянутся один за другим, а когда мы садимся, то обхватываем ногами передний ряд.

Повисла мертвая пораженная тишина.

И тут же раскололась.

Люди, которые никак с нами не связаны, поспешно разбегаются, пугаясь того, что может произойти дальше. Но не все. Некоторые остаются и поддерживают нас: сначала слабо, нерешительно, но общее ликование крепнет, когда толпа вокруг начинает расти.

Мы – это наша страна, и мы имеем значение. Мы едины и сильнее, чем они думают.

Раздается вой сирен. Выстрелы.

Нас поливают холодной водой из водяных пушек. По одиночке нас бы давно затопило и смело, но мы крепко держимся друг за друга и только кашляем и отплевываемся.

Появляется полиция. Мы знаем, кто они и на что способны – я уже видела это собственными глазами, и горло разъедает от страха.

Но если люди повсюду сейчас наблюдают за этим, то все не зря. Все не впустую. Люди узнают, что мы ничего не сделали – просто сидели перед Вестминстером. Это наша страна, и мы должны выбирать свое правительство, но не можем, и это неправильно. Конечно, все изменится, когда это увидят люди. Поймут, что происходит здесь и сейчас.

Вот почему нам надо держаться.

Усиленный громкоговорителем голос призывает к спокойствию и здравомыслию. Я узнаю эту женщину, которая сейчас едва виднеется на краю толпы – это член парламента, и она однажды бывала у нас на ужине.

Но вдруг Джуро отстраняется и забирает с собой тепло.

Что происходит? Я оборачиваюсь посмотреть.

И вижу… не может быть, это невозможно…

Весь его ряд поворачивается, приседает и скидывает кофты, а на футболках у них красные надписи:

А2.

А… а в руках…

Оружие…

Грохот отдается громом в ушах. Они стреляют в полицию через наши головы, а вокруг кричит толпа. Члена парламента сбивают с ног, и она падает.

Полицейские кричат и стреляют в ответ. Мы прижимаемся к земле, пытаемся уползти, но руки и ноги тесно переплетены. Деваться некуда. А Джуро и весь его ряд… в этом и был замысел, да? Они в центре, отгорожены другими людьми.

Полицейские во главе с лордерами в кевларе и со щитами наступают с краев, топчут или хватают тех, до кого могут дотянуться, и отрывают их, будто снимают кожу.

Страх – я чувствую его привкус и запах, слышу его в криках вокруг. Все больше рядов отдирают, и каждый более болезненно.

Крики, выстрелы, дубинки.

Кровь.

Руку Лукаса вырывают из моей. Он сопротивляется, но его утаскивают – удар и снова кровь.

Рука хватает за горло, отрывает от Дайши. Крик. Это я кричу и борюсь.

Голова будто взрывается.

Яркие вспышки…

Боль…

Тьма.

2. Ава

Почти шесть. Я возвращаюсь в школу на метро, оставив Ники у друга их семьи. Я достаю телефон со смесью страха, надежды и восторга, но вай-фай в подземке не работает. От нетерпения я хмурюсь, отчаянно желая узнать, что происходит.

На своей станции я взлетаю по ступеням, не выпуская из рук телефон.

Но на улице сигнала нет.

Странно. Раньше всегда здесь ловил.

Я жду на автобусной остановке, безостановочно проверяя телефон. Ничего. Неужели старичок наконец-то выдохся?