Обречённые на мытарства

– Оно-то выпутается, не сомневайся, – Савелий Архипович усмехнулся. – А ты?

– А что я? – пожимая руку отцу Тони, спросил Иван. Вопрос был для него непонятен и застал врасплох. Он жал твёрдую мозолистую ладонь Степанова и с тревогой смотрел ему в лицо.

«Что он имеет в виду под словом «выпутается»? – мелькнуло в голове. Неужели кто-то наговорил гадостей про меня? Но ведь Савелий Архипович не из тех, кто верит сплетням с первого слова? В этом я смог убедиться. Что же тогда он пытается выудить из меня?»

Отец Тони, словно специально решив поизмываться над Иваном, тянул секунды. Потом произнёс:

– А ты выпутаешься сегодня из дебрей? Сорняки-то, сказывают, по пояс вымахали нынче. Всё в куче наросло: и пырей, и осот, и сурепка. Будто кто из вредности нам их засеял. Никогда такого не бывало. Словно, предзнаменование беды какой-то.

Тоня стояла в сторонке, слушала отца, а сама не сводила глаз с Ивана.

– Да уж управлюсь, думаю, – ответил Иван, встретившись глазами с Тоней. – Можно трудиться и до заката солнца, мне не к спеху.

Степанов промолчал, прошагал до троса, принялся отвязывать лодку. Открыв простенький замок, отмотал назад металлическую цепь, снова просунул душку замка в крайнее кольцо, крутанул ключом один оборот, забросил цепь в нос лодки.

– Я – на корме, Антонина на лавочке в центре, ты, Иван, отталкиваешь лодку и запрыгиваешь в нос, – распорядился Савелий Архипович. – Всё, поехали.

Добравшись до картофельных наделов, Степанов визуально оценил состояние дел, и сказал, обращаясь к Ивану:

– Ты, парень, как хочешь, но я буду тяпать и окучивать свой участок за один раз. Ботва поднялась высокая, нет смысла оставлять её еще на неделю. Перерастёт, потом замучаемся огребать, чтобы не обломать.

До полудня трудились каждый на своём поле, сходясь для передышки у большого белого камня в нижней меже. Здесь росло с десяток пихт, которые создавали тень на краю небольшой полянки. Савелий Архипович ложился на спину на расстеленный брезентовый плащ и сразу закрывал глаза. Ему удавалось вздремнуть минут десять. Работая на заводе в разные смены, он за многие годы приучил себя засыпать в любое время суток. Иван с Тоней присаживались в сторонке, и тихонько переговаривались, чтобы не мешать дремоте Степанова.

В полдень они сели обедать. К этому времени у Степановых было обработано больше половины участка, на делянке Ивана работа подходила к концу. Тоня расстелила газету, выставила литровую бутыль молока, большую краюху хлеба, небольшой шматок сала, заранее порезанный на кусочки. Иван выложил рядом свои припасы.

– Слабаки мы с тобой, Антонина, – сказал Савелий Архипович, запивая хлеб молоком. – Не выполним свой план на сегодня. Вон, смотри, сколько уже твой друг преуспел. Видать, его тяпка чаще мелькает в воздухе, чем наши с тобой.

– Просто у него участок меньше нашего, – встала на свою защиту Тоня, не соглашаясь с отцом.

– Ну, да, – усмехнулся Степанов, – конечно. Только вот Иван машет тяпкой один, а нас двое.

– А мы можем остаться с Тоней и закончить одни, – предложил Иван. – Перевезём вас на тот берег и вернёмся.

Степанов внимательно посмотрел на Ивана, потом перевёл взгляд на дочь.

– А что? Дельное предложение, – одобрительно отозвался он. – С лодкой управляться умеешь?

– Умею.

– Добре.

Они потрудились ещё около часа, потом все трое направились к реке.

– Ну, садись на корму, бери весло, будешь грести, – распорядился Степанов. – Посмотрю, как ты управляешься с лодкой. Только после этого я смогу доверить тебе свою дочь.

Иван переправил Савелия Архиповича на противоположный берег и вернулся назад. Вышел из лодки, вытянул носовую часть на прибрежную гальку, обмотал цепью прибрежный куст. Тоня всё это время оставалась на берегу, дожидалась возвращения Ивана.

– А ты хороший лодочник, – похвалила Тоня Ивана. – Лодка прямо шла, не вихляла из стороны в сторону. Где научился грести?

– Сосед на рыбалку брал несколько раз, заставлял грести. Вот и научился. Наука-то нехитрая.

Оставшись одни, они с Тоней стали работать в паре. Тоня шла впереди, выдергивала сорняки и относила в межу. Иван двигался следом за ней, огребал картофельный ряд.

С картошкой разделались к пяти часам. Собрали пожитки и, взглянув на обработанное поле в последний раз, отправились домой.

Переправившись через реку, Иван подогнал лодку к знакомому причалу и привязал её в том самом месте, где она постоянно стояла. Навесив замок, отдал ключ Тоне.

– Ну, вот и всё, справились с поставленной задачей, – по-хозяйски высказался Иван. Он поднял тяпки, положил на левое плечо, взглянул на Тоню, спросил:

– Ну, что, подруга, сильно умаялась?

– Руки немного гудят, а так – ничего.

– И я немного притомился. Проклятая жара вымотала, сто потов с меня сошло. Солнце сегодня плавилось похлеще, чем сталь в мартене.

– Это уж точно, – согласилась Тоня. – На небе ни облачка, на земле ни ветринки. Да ещё оводы, проклятые, замучили, всю меня покусали. Ужас какой-то! Теперь дня два волдыри чесаться будут.

– Йодом помажь, легче будет.