Обречённые на мытарства

Иван всегда поражался резким переменам, происходящим в этой девушке. Ещё несколько минут назад она могла казаться ему маленькой, сопливой девчонкой, задающей вопросы с какой-то детской наивностью, а потом вдруг с поразительным рассуждением углублялась во взрослую жизнь. В такие моменты Иван смотрел на Тоню с большим удивлением и даже восхищением, она представлялась ему старше лет на пять, а то и больше. Возможно, именно за такие перемены и неординарность тянуло его к этой девушке.

Иван не удержался, приподнялся над столом и намеревался поцеловать Тоню. Та успела увернуться, и он губами уткнулся ей в шею. Тоня рассмеялась от своего озорства, и в этом всплеске короткого смеха угадывалась её тихая радость и первое девичье счастье.

Взявшись за руки, они зашагали по направлению к посёлку. В окнах жилых домов одно за другим лопалось и пропадало желтое пятно света.

Глава 13

В бараке ещё царило сонное царство, когда Иван, схватив вёдра, скорым шагом направился к колодцу. Надо было срочно натаскать в бак воды. Мать с утра затевала большую стирку, а для этого требовалась уйма воды. Сам Иван запланировал отправиться на полевые работы.       Накануне вечером они с Тониным отцом сговорились сходить на картофельное поле вместе. Пару дней назад сосед по бараку доложил матери, что картофельная ботва поднялась уже на пару вершков, и всё поле сплошь затянулось сорняками. Нужно было срочно тяпать, потому что окучивать картошку с такими сорняками станет невозможно.

В предыдущий год эту работу они выполняли втроём: Васса, Фрося и он. Нынче Фрося упорхнула следом за Михаилом Жуковым в Пашию, рассчитывать на неё помощь не приходилось. Мать не в счёт, у неё своих дел по дому хватает. Васса собиралась сходить на прополку вместе с ним, но Иван в последний момент её отговорил. Сказал, что справится и без неё. Совсем не обязательно выполнить работу за один день для того, чтобы потом упасть на поле с мыльной пеной на теле, как загнанная лошадь. Можно отложить работу ещё на день, времени свободного у него предостаточно. Курсы шоферов, на которые он поступил, начинались только с первого июля, впереди оставалось почти десять дней. Да и обработать участок в пять соток для него не такой уж большой труд. То, что в поле он пойдёт не один, Иван умолчал. Хотя Васса, скорее всего, догадалась, потому что очень легко согласилась на предложение брата. Она внимательно посмотрела в глаза Ивану и, скрывая улыбку, сказала:

– Наверно, ты прав, Ваня. Если сорняков действительно много, я могу не успеть на автобус в Лысьву. Один только путь до поля и обратно займёт не меньше пары часов. У нас нет лодки, чтобы переправиться через реку, придётся идти в обход горы, через Углежжение.

– Вот- вот, – живо подхватил Иван, – зная твоё упорство во всём, ты будешь стучать тяпкой, как дятел, до последней минуты, а потом побежишь с горы, сломя голову. Ещё распластаешься где-нибудь на тропе, свихнёшь ногу, или того хуже – ходули свои стройные сломаешь. Сиди уж дома, Вассочка, матери поможешь стирку провернуть.

Иван кивнул головой в угол, показывая на большую жестяную ванну, добавил:

– Смотри, сколько грязного белья накопилось. Гора выросла чуть не до потолка.

– Нет, Васса, ты только подивись на брата, какой брехун вырос, -вступила в разговор мать. – И где ты увидел гору белья? Всё ж, как обычно, не больше, не меньше. Бельё после бани, да простыни с наволочками. Скажи лучше, что не желаешь с Василисой трудиться. Тоньку, поди, решил запрячь на своём поле?

– Скажешь, тоже, – Тоньку! Будет она горбатиться на чужом участке, когда у них своя делянка через две межи. Да и не шесть соток у них, как у нас, а все восемь или девять.

Разговор этот состоялся вчера вечером, после мимолётной встречи с Тониным отцом. Его Иван встретил в проулке, когда возвращался из магазина.

– Привет, Иван, – весело проговорил сталевар, поравнявшись с ним. – Когда собираешься картошку окучивать?

– Здравствуйте, Савелий Архипович, – поздоровался Иван и пожал протянутую ему руку. – На завтра запланировал.

Иван намеренно ответил «запланировал», а не «запланировали». Так его ответ звучал более солидно, повышал собственный авторитет в глазах Тониного отца.

После памятного разговора с Тоней в ту майскую грозу, под навесом сплавщиков, Иван долго размышлял, что же нужно сделать ему, чтобы родители девушки поняли: он парень надёжный и не вредный, и нет причин для препятствия встреч с их дочерью. Он понимал, что ему, прежде всего, нужно заручиться доверием, основательно развеять их мнение о себе, как о неблагонадёжном человеке.

Он начал действовать. Когда родители Тони были на работе, Иван без их согласия решил выполнить кое-какие работы во дворе. Доставшийся от бабушки дом только на вид казался крепким и добротным, на самом же деле он обветшал от времени, в нём понемногу рушилось всё. Отец Тони принялся устранять лишь те дефекты, которые требовалось выполнить безотлагательно, а мелочи, вроде завалившейся калитки или образовавшихся брешей в заборе, оставлялись им на потом. За устранение этих мелочей и принялся Иван.