Обречённый на одиночество. Том 1

Вместе с добротой и мягкостью, черты юноши буквально выставляли на обозрение мятежность, непокорность духа. С фотографии на Сарат смотрел человек, которого вряд ли кто смог бы заставить сойти с выбранного им пути. Наверное, на земле не было ни такого слова, ни такого оружия. Брови, устремленные к переносице, и выступающие скулы не оставляли никаких сомнений в правильности такого вывода.

Достаточно опытные, несмотря на юный возраст, глаза девушки и ее желания, уже переступившие порог зрелости, определили в этом юноше, несмотря на недолгие его годы, вполне сформировавшегося уже мужчину, готового уверенно вступить во взрослую жизнь. А Сарат умела ценить того, кого она находила настоящим мужчиной.

Сейчас Сарат желала видеть Алхаста не отвернувшимся к стене и спящим, а завороженно и робко смотрящим ей в лицо, говорящим ей всякие глупости, в которых проскальзывают шальные нотки – они иногда лучше всякой музыки услаждают слух молоденькой девушки.

Сарат уже не хотела, чтобы этот человек был врагом ни для нее, ни для ее друзей и знакомых… Девушка страстно желала как можно лучше узнать его… Да, она желала этого…

Сердце Сарат как ценный дар приняло в себя образ юноши на фотографии, оно старательно вывело на себе, на самом видном месте, его имя, будто каленым железом выжигая каждую букву… И время уже никогда не сможет подчинить своей стирающей силе эту запись в сердце девушки… Так, во всяком случае, отпечаталось это в ее сознании…

Сарат не только умела ценить того, кого считала настоящим мужчиной, девушка знала цену и себе. И обладала искусством поднимать эту цену до заоблачных высот, чтобы платить ее решался только тот, кто был охвачен настоящим, глубоким чувством…

Природа одарила Сарат просто сказочной красотой. Лицо ее волновало воображение, лишало сна, заставляя всякого увидевшего его юношу ночи напролет предаваться сладостным мечтаниям. Стан девушки был настолько изящен, что, казалось, ему не место на этой несовершенной земле; шару земному самому стоило бы крутиться вокруг него, а не ограничивать своими тесными границами простор для полета этого совершенства. Может, ленивый этот шар и не способен был достойно оценить такое великолепие, однако мысли молодых людей, с которых возраст снимает сдерживающую узду всяких рамок и границ, уж точно крутились вокруг девушки, словно древние воины в боевом танце.

Как же хорошо Сарат все это знала! Да и как было не знать, если ей каждый день напоминали об этом заискивающие, робкие голоса юношей, сторожащих вечерами родник, ожидая ее появления; напоминали их руки, не находящие себе места, неловко болтающиеся из стороны в сторону, то и дело почесывая затылки своих хозяев?! Сарат владела искусством обольщения, будто обучалась этому с самого рождения. Ей не приходилось для этого даже особо утруждать себя. Часто одного лишь взгляда прелестных, но по-лисьи хитрых глаз оказывалось вполне достаточно, чтобы влюбленный добровольно бросал свое сердце к ее ногам. Один томный взгляд… мягкий… беззащитный… испуганный, просящий помощи… наполняющий сердце юноши уверенностью, что именно он обладает той силой, в которой это небесное создание нуждается… возбуждая в нем непреодолимое желание примчаться на зов этих глаз.

И что было юноше, плененному этим магическим взглядом… загипнотизированному им, словно кролик удавом… что было ему всякие там законы приличия и долг, кто был в силах остановить его?! Теперь он сам знал – точно знал! – и цену себе, и смысл жизни своей, и свое предназначение. Его взвесили на самых точных, самых тонких в мире весах! Его оценила лучшая из лучших! Это – самая верная оценка! В его венах текла уже не прежняя кровь, тлеющая, словно сырое полено черемухи. По ним несся расплавленный свинец, готовый превратить в пепел любое препятствие!..

Вот такой вот молнией и была Сарат. Молнией, способной одним только своим приближением воспламенить все, даже камень и воду…

Да, Сарат знала себе цену, определенную не ею самой, а всеми мужчинами, юнцами и вполне зрелыми, с которыми она хоть раз пересекалась. Поэтому она ни на секунду не сомневалась, что ее неотразимость притянет и Алхаста, как одинокая чинара в поле притягивает молнию. Девушка, впрочем, ничуть не сомневалась и в том, что она одна только и достойна такого внимания с его стороны…

– Сарат, ва-а Сарат, – услышала девушка приближающийся голос матери.

– Я здесь, нана, иду, – отозвалась она.

Сарат быстро сунула фотографию под коврик на тахте и поспешила на зов. Однако мать вошла раньше.