Обречённый рейх и Россия. Мифы и факты

«Да простят меня жители столицы, мы привыкли к фразам: «Победа под Москвой», «Великая битва», «Москва — город герой»… Но, насколько я понимаю, она была беззащитна. Оборонять ее осенью 1941-го было некому.

Да, я чту подвиг 28 панфиловцев. И всех других. Не хочу умалять ничьего вклада. Но немцев остановил не только русский солдат, но и генерал Мороз. Топливо у них в баках замерзало при минус 20 градусах, а тут ударили все 35.

В самой столице была паника. Разве там шли бои, как в Сталинграде? Проходила эвакуация. 7 ноября провели парад, когда уже подвезли части из других регионов. И сразу бросили в бой… Как подается событие? Могучий удар. Но никакого тактического или стратегического искусства наши полководцы тогда не показали. Мы кинули войска вперед, а враг побежал: не мог сопротивляться во многом из-за того же мороза».

А дальше он привел пример с гибелью в котле по прихоти маршалов 33-й армии генерала Ефремова и спросил, почему в нашей памяти замазана гибель десятков тысяч солдат и самого командарма, который застрелился. Немцы его похоронили как настоящего героя. Сталин распорядился на месте его гибели поставить монумент. Ответил он так:

— Наверное, Иосиф Виссарионович, все понимал. А мы?

А мы стесняемся иногда говорить правду о своих промахах и промашках. На ошибках учатся!

А в Подмосковье в октябрьские дни по приказу Сталина уже взрывались заводы и фабрики, мосты и водонапорные башни. В городе появились беженцы. 13 октября на страницах «Правды» большими буквами были напечатаны такие слова:

«ГИТЛЕРОВСКИЕ ОРДЫ УГРОЖАЮТ ЖИЗНЕННЫМ ЦЕНТРАМ СТРАНЫ».

А 15-го эту фразу сменила другая, еще более страшная:

«КРОВАВЫЕ ОРДЫ ФАШИСТОВ ЛЕЗУТ К ЖИЗНЕННО ВАЖНЫМ ЦЕНТРАМ НАШЕЙ РОДИНЫ, РВУТСЯ К МОСКВЕ. ОСТАНОВИТЬ И ОПРОКИНУТЬ СМЕРТЕЛЬНОГО ВРАГА!»

16 октября 1941 года в передовой статье газеты «Правда» было сказано:

«Враг продолжает наступать… Враг приблизился к подступам Москвы… Создалась непосредственная серьезная угроза для Москвы». А заканчивалась статья такими фразами: «За нашу родную землю, за нашу Москву мы будем драться упорно и ожесточенно, до последнего вздоха. Над Москвой нависла угроза. Отстоим родную Москву! Да здравствует наша любимая Москва!»

И опять большими буквами через всю газету пролегли жестокие, но правдивые слова:

«ВЗБЕСИВШИЙСЯ ФАШИСТСКИЙ ЗВЕРЬ УГРОЖАЕТ МОСКВЕ — ВЕЛИКОЙ СТОЛИЦЕ СССР. ЖЕЛЕЗНОЙ СТОЙКОСТЬЮ ОТРАЗИМ НАПОР КРОВАВЫХ НЕМЕЦКО-ФАШИСТСКИХ ПСОВ. ОСТАНОВИТЬ ВРАГА ВО ЧТО БЫ ТО НИ СТАЛО, ПРЕГРАДИТЬ ДОРОГУ ЛЮТЫМ НЕМЕЦКИМ ЗАХВАТЧИКАМ!»

По рассказам родственницы автора Анны Котовой, ставшей свидетельницей тех событий, чиновники и ловкачи любыми способами доставали машины, легковые и грузовые, набивали в них все, что могли увезти, и вывозили из Москвы вместе со своими семьями. Руководители военных ведомств тоже отправляли свои семьи в эвакуацию. Простые москвичи это видели и негодовали. Заводы закрыли, рабочих распустили, остановились трамваи. Было как-то не по себе — Кремль молчал. По ее словам, на шоссе Энтузиастов люди остановили груженную доверху полуторку с диванами и кроватями и раскидали ее поклажу. Не обращая внимания на угрозы хозяина имущества разобраться с обидчиками, люди заставили водителя повернуть снова в Москву.

— А что дальше было? — спросил ее автор.

— Машина умчалась быстро, а семья стала стаскивать на обочину вещи.

— Много таких эпизодов было?

— Много, сынок. Особенно в середине октября. Потом милиционеры навели порядок. Эвакуация продолжалась, но без паники.

— Мародерство отмечалось?

— А как же. Прихожу в свою комнату коммуналки, а в квартире два мужлана с мешками. Набивают их барахлом моей соседки. Я испугалась и выбежала. На счастье, наткнулась на участкового. Он их арестовал, наставив на них наган… Погода была холодная. Рано наступили холода…

* * *