Обрекаю на смерть

Отделение, охраняемое полицейскими, занимало крыло на третьем этаже. Полицейский, загородивший собой дверь со стальной обшивкой, поприветствовал Роуз как старого друга и пропустил нас внутрь. В палате Тома единственное окно было забрано тяжелым ячеистым щитом из проволоки, через который, как через фильтр, проникал утренний свет.

Том лежал под простыней, словно раздвоенная палка, выпростав безвольные руки из-под простыни. Его ладони и запястья были заклеены пластырем телесного цвета. Лицо, кроме того участка, где темнела щетина, было гораздо бледнее пластыря. Он обнажил зубы в усмешке, оттянувшей уголки рта вниз.

- Я слышал, вы провели трудную ночь, Арчер. Так вам и надо.

- Я слышал, вам пришлось потруднее.

- А теперь скажите, что так мне и надо. Подбодрите меня.

- Как вы себя чувствуете, лучше? - спросила его Роуз.

Он ответил с горьким удовлетворением: - Я чувствую себя хуже. И буду чувствовать еще хуже.

- Для вас худшее уже позади, - сказал я. - Почему бы вам не завязать?

- Легко сказать.

- Вы почти уже вылечились, когда были в клинике, - сказала Роуз. Если бы я смогла устроить вас на пару месяцев в федеральную больницу...

- Можете не стараться. Я бы все равно принялся за старое. В этом для меня смысл жизни. Если я брошу, то мне ничего не останется, теперь-то я знаю.

- Как долго вы употребляете героин?

- Пятьсот или шестьсот лет. - Он добавил другим, помолодевшим голосом: - Сразу после средней школы. Эта девка, которую я повстречал в Вегасе... - Голос его стал неслышным, словно застрял в горле. Он беспокойно зашевелился и лег щекой на подушку, отвернувшись от Роуз, от меня и от воспоминаний. - Не будем об этом.

Роуз подошла к двери. - Пойду посмотрю, как там Карл.

Когда дверь за ней закрылась, я сказал: - Случаем не Мод помогла тебе сесть на иглу, Том?

- Вот уж нет. Она ненавидит это дело. Именно она устроила меня в клинику. Она могла бы вообще вывести меня из-под следствия.

- Это тебе так кажется.

- Я правду говорю. Она добилась того, что мне смягчили меру пресечения и определили в клинику.

- И как это ей удалось?

- У нее много друзей. Она оказывает услуги им, они оказывают услуги ей.

- Шериф тоже из числа ее друзей?

Он переменил тему разговора. - Я собирался рассказать вам об этой девчонке в Вегасе. Она была совсем молоденькая, моего возраста, но уже кололась регулярно. Я встретил ее на вечере выпускников, на котором меня попросили играть в футбол за команду их колледжа. Ребята постарше сильно выпили да и нам, молодым, кое-что перепало, а потом им захотелось, чтобы я устроил шоу с этой девчонкой. Они бросали в нас серебряные доллары, пока мы этим занимались. Мы подобрали столько серебряных долларов, что я едва дотащил их по лестнице в ее комнату. А в те дни силенок у меня хватало.

- Я помню.

- Будь они прокляты! - сказал Том в слабой ярости. - Они забавлялись со мной, как с обезьянкой, и я позволял им проделывать это со мной ради пары сотен вшивых серебряных долларов. Я сказал им, что они могут сделать со своей футбольной стипендией. К тому же, я все равно не стал бы учиться в колледже. Учеба слишком похожа на работу.

- Чем же плоха работа?

- Работают только простаки. И можете зарубить себе на носу, что Том Рика не простак. Хотите скажу, кто в итоге вылечил меня от дурацких юношеских представлений о том, что труд облагораживает человека, и прочей ерунды? Вы, и я благодарен вам за это.

- Когда же это произошло?

- Не надо меня разыгрывать, вы отлично помните тот день, когда я пришел к вам на работу. Я подумал, что если меня выслушают... но ни к чему об этом. Вы не захотели вникать в мои проблемы, да и мне расхотелось делиться ими с вами. И тогда я навсегда решил для себя, на чьей я стороне.

Он сел на кровать и, закатав рукав, продемонстрировал руку, словно следы уколов были боевыми ранами, которые я же ему и нанес.

- В тот день, когда вы меня отфутболили, я решил, что лучше быть честным наркоманом, чем лицемерным двурушником. Когда меня задержали в последний раз, я кололся два-три раза в день. И мне это нравилось, - сказал он с потухшим вызовом. - Если бы я мог прожить свою жизнь с начала, я ничего бы не изменил.

Мне стало неспокойно, подступила легкая тошнота. Стала приподниматься алкогольная пелена, окутывавшая тот полузабытый день, когда Том пришел ко мне на службу за помощью и ушел, не получив ее.

- О чем ты тогда хотел со мной поговорить, Том?

Он надолго замолчал. - Вы действительно хотите знать?

- Даже очень.

- Ладно, у меня была проблема, вернее, несколько проблем. Одна из них заключалась в героине. Я еще не окончательно пристрастился к нему, но находился на грани. Вот я и подумал, что вы посоветуете что-нибудь, скажете, куда обратиться для лечения. В общем, вы ясно сказали, куда я должен идти.

То, что я услышал, явилось для меня неожиданностью. Мне стало не по себе. Глаза Тома сверлили мое лицо. Наконец я обрел дар речи и сказал:

- А другие проблемы? Их у тебя было несколько.