Обрекаю на смерть

Славкин наклонился. — Те имена, что вам известны, но которые вы мне не называете — Остервельт один из них?

— Теперь да. Можете так и записать в свой черный блокнотик.

— Уже записал, давно уже.

Глава 28

Я дождался зеленого света и, перейдя шоссе, пошел назад. Как и раньше, Чеснат-стрит была пустынной, за исключением моей же машины на обочине и еще одной, стоящей по диагонали к ней, возле угла Элмвуд. Раньше ее там не было, иначе я бы заметил ее.

Это был новый красный лимузин, очень похожий на тот, что я видел на ранчо Холлманов при подъезде к дому. Я подошел к нему и заглянул в открытое окно со стороны водителя. Ключ торчал в зажигании. На регистрационной карточке на стойке руля значилось имя Джерри Холлмана.

Очевидно, Зинни вернулась, чтобы уложить спать свою девочку. Я посмотрел в сторону коттеджа миссис Хатчинсон. За кружевными занавесками окон горел ровный свет. Все казалось спокойным, словно так и должно было быть. Тем не менее, я испытывал ощущение опасности, как будто меня поджидала хитроумная мина-сюрприз.

Ощущение это, вероятно, возникло оттого, что в задней части автомобиля я мельком заметил одеяло на полу, наброшенное на некий предмет, и по характерным контурам догадался, что оно скрывает. Открыв заднюю дверь, я приподнял одеяло. В тени лежало тело женщины, такое белое, что казалось фосфоресцирующим.

Я включил верхний свет и увидел, что это Зинни. Ее голова была повернута в мою сторону, открытые глаза пристально смотрели на меня. Ее рот застыл в мертвенном оскале страха и боли. На одной из грудей и на животе были кровавые порезы. Я дотронулся до невредимой груди, ожидая почувствовать холод мрамора. Тело было еще теплым, однако несомненно мертвым. Я снова прикрыл его одеялом, как будто от этого была какая-то польза.

На мгновение мои мысли потонули в темноте, кружась, словно черная вода, в которой переворачивались три непогребенных тела. Четыре.

Пришлось отправить съеденный монархбургер в канаву. На углу незастроенной площадки начинался бетонный мост, переносящий Элмвуд-стрит над ручьем. Далее вдоль ручья, возле излучины, я увидел движущиеся огни сержанта и его людей.

Я мог рассказать им о своей находке или промолчать. Слова Славкина о линчевании были свежи в моей памяти. Во мне шевельнулось желание присоединиться к погоне, настичь Холлмана и убить его. Не доверяя этому желанию, я принял решение, которое, возможно, стоило кому-то жизни. А, вероятно, спасло другую жизнь.

Закрыв дверь, я оставил автомобиль на месте и вернулся в дом миссис Хатчинсон. При виде меня она помрачнела, однако пригласила зайти. Перед тем, как переступить порог, я показал на красный автомобиль.

— Это машина миссис Холлман?

— Наверное. Поклясться не могу. Она ездит на похожей.

— Она была за рулем сегодня вечером?

Старая женщина заколебалась. — Она была в машине.

— То есть, машину вел кто-то другой?

Она снова заколебалась, однако было видно, что она почувствовала мою настойчивость.

Когда она наконец заговорила, то слова ее полились, словно прорвало внутреннюю дамбу, высвобождая волны справедливого негодования:

— Я работала в солидных домах у разных людей и давно научилась держать язык за зубами. Я помалкивала о Холлманах и делала бы это дальше, но всему есть предел. Когда свеженькая вдова выезжает в город поразвлечься вечером того же дня, когда убили ее мужа...

— Машину вел д-р Грантленд? Это важно, миссис Хатчинсон.

— Мне не нужно этого говорить. Стыд и срам. Уехали от меня развеселые, к черту печаль. Я всегда ее недолюбливала, но его я считала порядочным молодым врачом.

— В котором часу они приезжали?

— Марта должна была ужинать, четверть седьмого или половина седьмого. Примчалась и умчалась, ребенок даже толком не поужинал.

— Грантленд заходил в дом вместе с ней?

— Да, заходил.

— Он что-нибудь говорил? Что-нибудь делал?

Лицо ее замкнулось. Она сказала: — На улице прохладно. Заходите, если хотите поговорить.

В гостиной никого не было. Пальто Роуз Париш лежало на диване. Я услышал, как за стеной она поет ребенку колыбельную.

— Я рада любой маленькой передышке. Устаю от ребенка, — сказала старая женщина. — Ваша знакомая, как я погляжу, умеет хорошо ладить с детьми. А свои дети у нее есть?

— Мисс Париш не замужем, насколько мне известно.

— Это плохо. Сама я пробыла замужем почти сорок лет, но у меня тоже не было детей. Не посчастливилось. Жизнь прошла впустую. — В ней вновь всколыхнулась волна негодования. — А те, у которых они есть, могли бы лучше заботиться о своей кровиночке.

Я сел на стул возле окна, откуда мог наблюдать за автомобилем. Миссис Хатчинсон расположилась напротив.

— Она там?

— Я хочу понаблюдать за ее машиной.

— Что вы имели в виду, когда спросили, говорил ли что-нибудь д-р Грантленд?

— Как он вел себя по отношению к Зинни?