Обрести крылья

Какое-то время мы молча смотрим друг на друга, а потом я киваю.

Лаура закусывает губу, и, когда я уже почти выхожу из комнаты, до меня доносится:

– Я на твоей стороне, Торн. Если для тебя это важно.

Я оборачиваюсь, в два шага преодолеваю разделяющее нас расстояние и целую ее в губы. Это то, что надо было сделать вместо всех этих разговоров, это то, что дает мне силы больше, чем любые слова. Даже больше, чем ее последнее замечание, хотя без него не случилось бы этого поцелуя.

Достойным противником этого чувства может быть разве что ее молчание – когда я сказал: «Вы с Солливер абсолютно разные. Начать хотя бы с того, что она меня не любит», – и Лаура не стала возражать.

С этой мыслью я отрываюсь от ее губ, припухших и горящих – совершенно, невыносимо одуряюще горящих от моих ласк, и говорю:

– Никаких. Лишних. Кроватей.

После чего выхожу из комнаты, на ходу набирая Роудхорна. Пусть обстоятельствами выкидыша Солливер занимается он.

Солливер Ригхарн

История с Лаурой Хэдфенгер начала набирать обороты сразу после оборота, как бы по-идиотски это ни звучало. Но с той самой минуты, как она шагнула из телепорта, история перестала быть историей и стала большой проблемой. Возможно, изначально она недооценила эту девицу из-за того, что привыкла иметь дело с самыми разными представительницами женского пола. От трепетных виари, хлопающих глазками, до самых прожженных и циничных соблазнительниц. Еще одна проблема заключалась в том, что с Хэдфенгер она изначально ошиблась. Эти виарячьи глаза, которые делала эта проститутка, могли обмануть кого угодно, но ее, Солливер, не должны были обмануть! И все-таки ей это удалось.

Хэдфенгер держалась рядом с Торном так, будто он ей совсем не нужен, но если это еще можно было списать на обходной маневр и попытку соблазнения через недоступность, то как она от него шарахалась – вряд ли. Почему она изначально недооценила эту ларрку, так это из-за ее идиотского побега в Рагран, а после в Аронгару. Нельзя, ну просто нельзя, обладая хотя бы зачатками мозгов, так себя вести!

Похоже, в зачатках мозга были участки, которые очень хорошо работали на то, как обвести вокруг пальца даже такого, как Торнгер Ландерстерг. Да наблы с ним, с Ландерстергом, ей удалось обвести вокруг пальца даже ее, Солливер. Пожалуй, этого она не могла ей простить больше всего.

Изначально она собиралась оказаться в резиденции и сделать все так, чтобы Хэдфенгер обвинили в потере ее ребенка. Как ни крути, этот вариант был просто идеален, да что там, он был блестящим! При мысли о том, что воплотить его не удастся, Солливер готова была швыряться вещами, но был в этом, разумеется, и один плюс. Оказываться рядом с Хэдфенгер, чья сила, мягко говоря, неуправляема, уже не придется. По крайней мере ей.

Вчера вечером Крейд сказал, что ждать больше нельзя, поскольку к Хэдфенгер приезжал Роудхорн. Что бы они там ни обсуждали, это действительно было очень и очень паршиво, особенно после всех Торновых ночевок рядом с этой девицей.

«Нам нужно их опередить, – сказал Крейд, – я займусь Роудхорном. Хэдфенгер на тебе».

Под «Хэдфенгер на тебе» он, конечно, понимал выкидыш, потому что это была только первая часть плана. Вторую уже предстояло осуществить ему, а точнее, одному из мергхандаров, но Солливер все равно не находила себе места.

Торн просто помешался на ней. Хотя «помешался» – это даже не то слово.

Он совершенно, окончательно и безоговорочно свихнулся на этой Хэдфенгер, потому что до ее появления с ним можно было нормально общаться (относительно, разумеется), а после…

Ух, как же она сожалела, что рагранским спецслужбам, или кто там еще за ней охотился, не удалось довести начатое до конца! Скольких проблем можно было бы избежать, если бы Хэдфенгер со своим выродком навсегда сгинула в Аронгаре!

Глубоко вздохнув, она сжала и разжала кулаки. Обхватила себя руками.

Еще и с этой ненавистной койки не встанешь, потому что мало ли что – Крейд сказал, что, когда Роудхорн так близок к делам Торна, записи с камер могут попасть к нему. Приходилось лежать и изображать несчастную виари, лишившуюся (тьфу на всех, кто так считает) самого главного в своей жизни.

Было бы можно, блеванула бы. Как наблова Хэдфенгер.

«Что ты собираешься делать с Роудхорном?» – спросила она у Крейда.

«Это мое дело».

«Это наше общее дело. Я имею право знать».

«Все, что непосредственно касается тебя, ты знаешь. Остальное узнаешь вместе со всеми».

Раньше он никогда не осмелился бы говорить с ней в таком тоне. Все потому, что сейчас (временно) она от него зависела. По-хорошему, выйти бы на того, на кого работает Крейд – на того, кому все это выгодно, и поговорить уже с ним. Солливер привыкла общаться с самыми разными мужчинами, и практика всегда показывала, что общаться с драконятами – себе дороже. Лучше сразу искать дракона, который за ними стоит.

Что ж, это все на будущее, а пока придется терпеть. Потому что все это зашло слишком далеко.