Обрести крылья

Но он умирал, я это чувствовала. Чувствовала, как тонкой струйкой уходит из тела жизнь, а вздохи становятся все более рваными и более короткими.

– Нет, – прошептала я. – Нет, нет, пожалуйста, нет…

Прижалась к нему всем телом, зажмурилась на миг и снова открыла глаза, сквозь пелену слез я видела только мордочку Гринни и опускающиеся веки Верража. Когда они сомкнулись, я закричала. Снова… но крика на этот раз не услышала, потому что его поглотила боль. Такая боль, словно со спины сдирали кожу.

Мгновение – и полыхнувшее вокруг пламя окутало нас троих. Фиолетовое, дрожащее, текущее сквозь меня, оно впитывалось в драконенка как бесчисленные соединяющие нас пуповины. Пелена перед глазами сгущалась или, если быть точной, утолщалась, отрезая нас от остальных. Я не совсем понимала, что происходит, слышала только удары четырех сердец: тонкие, как ниточка пульса, – Льдинки, еле слышные, быстрые – Гринни, тягучие, глухие, замедляющиеся – Верража, и свои, отдающиеся в его теле.

– Я люблю тебя, маленький, – прошептала, прижимаясь еще сильнее. – Слышишь?

Невесть откуда над нами раскинулись крылья – огромные, фиолетовые, накрыли, укутали нас, но я уже не различала, что реальность, а что нет. Меня затягивало в бесконечное фиолетовое пламя, которое разрасталось, разрасталось и разрасталось. Единственное, за что я цеплялась – это за биение сердца Верража под моей ладонью, которое продолжалось.

Оно продолжалось, продолжалось и продолжалось, а потом…

Драконенок открыл глаза.

И все остальное стало уже не важно.

Глава 17

Я приходила в себя со странным ощущением. С очень странным ощущением, которого не могла понять, только потом осознала, что мою руку сжимает чья-то рука. Сжимает так крепко, что, кажется, она уже больше принадлежит сжимающему, чем мне. Я попыталась ее отнять, но слабая попытка не увенчалась успехом, зато увенчалась низким, хриплым:

– Лаура, – голосом Торна.

В этот момент я резко все вспомнила и так же резко открыла глаза.

– Верраж!

– Спит у себя, – прокомментировал Торн.

Он сидел рядом с моей постелью, больше напоминающей больничную койку. Хотя бы потому, что аппаратуры здесь было как в исследовательском центре. Все это равномерно попискивало, светилось разными линиями и показателями, но я точно не в исследовательском центре, потому что это комната, а лежу я на кровати. В паутине датчиков – это да. Но в комнате. На кровати.

Прежде чем я успела задать хотя бы еще один вопрос, Торн одним движением подался вперед и прижал меня к себе так, что датчики отозвались возмущенными воплями на всю комнату. Судя по звуку, мгновенно открылась дверь, но тут же закрылась, а я попыталась упереться ладонями ему в грудь:

– Торн! Торн, ты меня задушишь!

– Это вряд ли, – произнес он, но все-таки чуть ослабил объятия. При этом глядя на меня так, словно видел впервые в жизни или не видел очень давно. Только сейчас я заметила стоящую рядом с кроватью капельницу, и сердце ухнуло вниз.

– Льдинка? – еле шевеля губами, спросила я.

– Что? – Торн чуть отстранился, проследил мой взгляд, а потом еле слышно вздохнул. – С ней все хорошо. С малышкой.

– Т-тогда почему ты на меня так смотришь? – вытолкнула из себя этот вопрос. – Что еще случилось?

– Случилось, что ты спала две недели, Лаура. Никто не мог тебя разбудить.

Две недели?! Нахлынувшее вслед за его словами кратковременное облегчение снова сменилось тревогой, поэтому я несколько раз судорожно вздохнула, прежде чем продолжить.

– Две недели?! – переспросила все-таки.

– Да, Ледяная волна в самом разгаре. Я уже начал думать, что ты пропустишь эту драконову задницу.

Торн сказал «драконова задница»?! Еще и пошутил при этом?

Да, теперь точно самое время начинать волноваться.

– Торн, что случилось? – спросила я. – Что я сделала?

– Не думаю, что сейчас самый лучший момент, чтобы об этом говорить. Ты только пришла в себя.

– Да, после того как спала две недели и никто не мог меня разбудить! После чего? Что такого произошло, из-за чего я отключилась на две недели?

Торн вздохнул. Немного отодвинулся, и я увидела, что помимо кучи аппаратуры здесь еще стоит стол, кресло, а на столе – открытый ноутбук и смартфон.

– Я приглашу Ардена и других. Они проведут диагностику, а потом…

– Торн, мне не нужна диагностика. Мне нужно, чтобы ты мне все рассказал. Пожалуйста. – Я взяла его за руку. – Судя по тому, как я себя чувствую…

– Я все тебе расскажу, Лаура, – прервал меня он. – Но только после того, как мы убедимся, что с тобой все в порядке.

Торн поднялся, коснулся гарнитуры, и спустя минуту (хотя я не уверена, по-моему, спустя секунды) в комнате уже был Арден и еще трое медиков. Двое сразу устремились к аппаратуре, один схватил планшет, Арден подошел ко мне.

– Привет, Лаура.

Я зажмурилась. Мне все еще казалось, что это – нереально. Две недели. То, что произошло в комнате…

– Все живы?! – вырвалось у меня.

– Ну я – как видишь. – Он усмехнулся. – Ты меня даже не приморозила как следует, а так, слегка припечатала.

– Без комментариев, – произнес Торн, и Арден, явно собиравшийся продолжить, осекся.