Обрести крылья

К драконам мы собрались через пару дней. За это время меня умудрились обследовать с головы до ног, от кончиков пальцев до корней волос, но не нашли причины, по которой нормальная (сомнительный факт) и в прошлом обычная женщина неожиданно отложила яйцо. Подобно моей ДНК мой состав крови менялся по десять раз на дню, и Арден только разводил руками.

– Я не представляю, как работать с таким материалом, – сказал он. – Как его анализировать – тоже.

Торн сурово промолчал – видимо, тоже не представлял, как работать с «таким материалом», и именно после этого разговора мы направились к драконам. Одежду мне доставили новую. Ту, которую я сама выбрала из разных интернет-каталогов. Торн намекнул, что пора бы это сделать, если я не хочу ходить голой.

«Ходить голой» его низким рычащим голосом прозвучало так, что я даже забросила очередной день работы над сценарием и побежала заказывать. Справедливости ради, я сама об этом просила, и он это запомнил. Он вообще запомнил слишком много всего, что было со мной связано, не считая того, что продолжал безвылазно сидеть у меня. Несмотря на то что в Хайрмарге митинги понемногу перерастали в протесты, на которых требовали справедливости для Солливер Ригхарн и раскрытия правды про реформу, которая «была не чем иным, как обходным политическим маневром».

Как-то я заикнулась о том, что ему стоит съездить в Хайрмарг, но на меня посмотрели так, что больше я на эту тему не говорила. Пусть сам решает свои драконьи дела, если мои советы ему кажутся лишними.

Ко мне пока тоже никого не пускали. Впрочем, видеть меня хотели только отец и Даргел, но если с братом я поговорила по видеосвязи, то с отцом еще не созванивалась. Не могла себя заставить снова возвращаться к тому, что между нами произошло. Мне казалось, я кое-как с этим справилась, оказалось, что нет. И даже не кое-как. Поэтому поговорила с братом, заверив, что у меня все в порядке, а заодно пообщалась с Мел, которая пожелала заговорщикам несварения на десять лет вперед, а мне – как можно скорее встать на ноги и их навестить.

– Я все-таки собираюсь сделать ей предложение, – сказал Даргел, когда его девушка скрылась в арке кухни-гостиной.

Сам брат вышел на балкон, явив видеокамере ночной Хайрмарг, окутанный дыханием Ледяной волны. Стекла были обманчиво – едва-едва – тронуты ледяным узором, но панорама города ощутимо отличалась от привычной. Во-первых, было меньше флайсов, и даже стрелы общественного транспорта не мельтешили на специально выделенных магистралях так часто. Во-вторых, высотки были подсвечены гораздо большим количеством окон, чем обычно: преимущественно все сидели дома.

За исключением тех, кто ходил на митинги в поддержку Солливер, чтоб их.

Я не считаю, что потерю ребенка можно пережить так легко, но и устраивать из этого шоу, которое устроила она, мерзко. Мне удалось посмотреть несколько видео, пока Торн отлучался в душ, и вместо сочувствия, которое я должна была испытать, мне захотелось ее придушить.

Сама не знаю почему.

– Лал? Ты меня слышишь?

– Слышу. – Я вернулась в реальность. – Прости. Задумалась о некоторых.

– Об отце?

– Не совсем. Так все-таки… предложение. – Я улыбнулась. – Давно пора. Мел у тебя мировая.

– Главное, чтобы эта мировая не отказала мне. – Даргел улыбнулся в ответ. – Иначе не представляю, как я буду жить с уязвленной мужской гордостью.

Я не выдержала и фыркнула.

– Ты даже не представляешь, как это бьет по тебе, Лал, – брат поежился, как будто Ледяная волна сквозь оконную изморозь могла перетечь в него, – когда женщина, которой ты хочешь обладать, в которую влюблен до безумия и ради которой готов на все, говорит, что не готова к браку с тобой.

Я почему-то подумала про Торна.

Про то, какими были наши отношения и какими они стали. Во что они превратились после того, как мы не захотели друг друга слышать.

– Возможно, тебе стоит понять, почему она этого не хочет?

– Почему, я знаю. У нее был парень, который предлагал ей стать его женой, и она согласилась. А после он трахнул ее лучшую подругу.

М-да. Не сказать, что это какая-то сверхвыдающаяся ситуация, но я бы на месте Мел тоже не хотела замуж.

– Она боится не меньше тебя, – ответила я. – И, Даргел, сделаем вид, что я этого не слышала. Это не тот секрет, который стоит рассказывать даже сестре. Это очень личное.

– Очень личное. – Он кивнул. – Прости. Просто мы так давно не говорили о настоящем… о нас. О наших… о чем-то простом и земном. Я уже забыл, когда мы с тобой вот так общались – не о матери, не обо всяких шпионских играх и секретных экспериментах.

Я улыбнулась.

– Знаешь, я тоже скучаю по тем временам, когда я была просто я. Заканчивала ХГУ и мечтала танцевать на льду.

– Теперь ты мечтаешь написать сценарий, по которому все будут танцевать на льду?

Я приподняла брови.

– Это Торн рассказал. Мы немного поговорили о тебе.

Да-а-а. А еще говорят, что у женщин на языке ничего не держится. Хотя… мне вдруг стало интересно.

– И что он говорил по поводу того, что я хочу написать сценарий?

– Ничего. Просто то, что ты хочешь написать сценарий.