Обрести себя

– Как ты меня напугала! – произнесла незнакомка. Иду себе по улице и вдруг ты прямо под колеса грузовика сиганула. Еле успела тебя утащить. Тебе что, жить надоело?

– П-прости, я не хотела, просто мне плохо очень.

– Вижу, что ты полуживая.

– А ты кто? – спросила Таня сквозь слезы.

– Я ведь тебе сказала, меня Соней зовут. Ты разве не слышала?

– Нет, я ничего не слышала, ничего не видела. А где я?

Таня посмотрела по сторонам.

– Я в двух кварталах отсюда живу. Угол снимаю у одной женщины.

– Так мы, оказывается, соседи, – сказала Соня. Я тоже в той стороне живу. Как и ты угол в коммуналке у одной бабули снимаю.

Они молча смотрели друг на друга.

– Таня, что случилось? Не бойся, расскажи мне все, тебе легче станет.

– Письмо…, – сказала Таня. Я, наверное, его потеряла.

– Письмо, от кого, что в нем?

– Меня Дима, мой жених, бросил.

Наступила тягостная пауза.

– Он, что другую себе нашел? – спросила Соня осторожно.

Она участливо заглянула Тане в глаза.

– Нет, Соня, он меня просто бросил. Дима меня предал, Соня. Я ему написала правду и он меня бросил. Написал, что из-за этого не может быть со мной, потому что это может отразиться на его службе. Он военный, учится в каком-то секретном институте. В общем, я поняла, что могу быть пятном в его белоснежной анкете.

Танины губы искривились в горькой усмешке.

– Таня, что значит «это»? Ты о чем? Ты можешь мне объяснить внятно?

Таня посмотрела на Соню. Темные глаза, в которых было видно сострадание. Тонкий с легкой горбинкой нос. Темные волосы, выбившиеся из-под коричневого, нелепо съехавшего на бок вязаного берета.

– Наверное, когда она меня волокла берет съехал, – подумала Таня.

– Тебе, Сонечка, могу, – ответила она. Ты ведь еврейка, Соня, да?

– Да!

В голосе девушки прозвучал еле заметный вызов.

– Да, Таня, я еврейка, а что?

– Я, Соня, тоже, только я узнала об этом меньше месяца назад.

– Как это может быть?! – удивилась Соня.

– А вот и может! – сказала Таня. Я никогда не думала, что быть евреем так плохо, пока на себе не почувствовала. За что мне так? Я просто ему написала, а он…

– Таня, ты можешь рассказать мне все по порядку.

Таня вздохнула и начала свой короткий рассказ. Соня молча выслушала ее не перебивая.

– Понимаешь, мы уже поженится собирались. Я ему, как родному…, а он…

Таня закончила свое повествование, опустила голову и уставилась в землю перед собой.

– Дурак он, – заявила Соня резко. Он просто испугался за свою анкету. Он еще пожалеет, он еще к тебе извиняться придет, вот увидишь! Ты на себя посмотри. Ты такая красивая! Он обязательно к тебе приползет, а ты не будь дурой. Ты же не хочешь всю жизнь по углам маятся? Вот о чем подумай.

– Не смогу я его простить, Соня. Он мне в самую душу… Если бы ты знала, как мне плохо. Я ведь его любила… И сейчас люблю. Люблю и ненавижу одновременно.

– Я тебя, Танюша, понимаю. Даже очень понимаю. Все твои переживания понимаю. Мои бабушка и дедушка со всей родней были расстреляны фашистами на Украине, а мама и папа…

Соня замолчала. Таня увидела, что она так плотно стиснула зубы, что желваки на скулах выступили.

– Во время дела врачей, это когда в 1953 году врачей-профессоров арестовали. Они все евреями были. Ты наверное мало что помнишь. Ты ведь русская по бумагам, а я хорошо все помню. Маму, она инженером была, с работы выгнали, папу, он врачом был в госпитале, арестовали и обвинили, что он якобы неправильно раненых лечил. Папа на допросе умер, а мама, как узнала о папе, от инфаркта на месте… Мне тогда десять лет всего было. Потом Сталин умер и, папу реабилитировали, а вот я одна осталась. Меня в детский дом отправили. Ох и гнобили меня там, всю жизнь изуродовали. Так, что уж кто-кто, а я тебя понимаю лучше всех. Давай-ка я тебя домой провожу, тем более, что по пути мне. Вдруг снова под машину угодишь?

– Не волнуйся, – ответила Таня. Мне уже легче, но если бы не ты… Ты меня спасла, Соня.

– Да брось ты, пойдем!

Они встали с лавочки. Соня взяла Таню под руку и они медленно пошли по улице.

Глава пятая

– Соня, а ты где работаешь?

Таня посмотрела на свою новую знакомую. Соня была ниже ее ростом на пол головы. Она шла рядом, держа Таню под локоть. Во всех ее движениях чувствовалась скрытая энергия.

– Боевая натура, – подумала Таня. Наверное ее детдом такой сделал.

Соня и Таня шли по тротуару. Уже смеркалось. Зажглись уличные фонари. Их тусклый свет еле освещал тротуар.

– Я историю преподаю. Моя школа в трех станциях метро от Киевского, – ответила Соня.

– А ты?

– А я английский. Я в школе Гиммельфарба работаю.

– Да ты что! Вот повезло!

– Это мое счастье, Соня, что я прописку здесь нашла, а иначе послали бы куда-нибудь, или домой пришлось бы возвращаться. Я ведь из Клинцов. Это городок такой в Брянской области.

– А я вообще: – «Ни кола, ни двора!». Все мое имущество в двух чемоданчиках.

Соня снизу вверх посмотрела на Таню.

– Я почему в историко-архивный пошла? Знала, что только туда с моей пятой графой поступить можно. Мне умные люди посоветовали в другие ВУЗы с моей фамилией да физиономией даже не соваться.

– А какая твоя фамилия, Соня?

Соня остановилась.