Обрести себя

– Докладываю! Меня зовут Софья Моисеевна Маранцман и лицо мое типично-семитское, так что все сразу видно и даже в документы лезть не надо, а ты?

– А у меня, Сонечка, все просто замечательно…было… По паспорту я Татьяна Петровна Морозова, русская, школу закончила с золотой медалью. Видишь, как у меня все образцово!

Таня горько усмехнулась.

–Вот и познакомились!

– И чего ты куксишься, Таня?! Все у тебя хорошо, все отлично! – воскликнула Соня. Зачем тебе проблемы себе на голову создавать?

– Уже создала. Только заикнулась, как меня тут же жених бросил. Я, видишь ли, пятно в его анкете.

– Ну и все, и молчи себе, и никому об этом не говори! Тебе не обязательно на каждом углу кричать, что ты еврейка. Документы чистые. Кто об этом еще знает?

– Ну тетя Поля знает и Дима теперь.

– Ну и все! Живи себе и радуйся. Как говаривала завхоз в нашем детдоме: – «Не бери дурное в голову, деточка!». Получила раз по башке, сделай выводы! А Дима твой сам к тебе приползет, вот увидишь.

– А где же справедливость, Соня? Чем ты хуже меня?

– Справедливость, Танечка, только в детских сказках.

– Соня, ты знаешь, я угол снимаю у одной генеральской вдовы. Ее мужа в сорок первом расстреляли…наши. На него начальственные ошибки списали…

– Вот видишь, Таня, ты сама, на свой вопрос и ответила.

– Но как же так? Мы детям на уроках, да на собраниях, в передовицах газет красивые слова говорим про дружбу народов, да про интернационализм, а в жизни…

– Таня, ты что Америку открыла?! Посмотри по сторонам! Это наша жизнь, ее реалии. Ты думаешь мне легко детям на уроках врать? Древняя история еще куда ни шло, а современная-практически вся- мифы или откровенная ложь!

– Соня, да ты что? А как же учебники?!

– Сказки. Я как-нибудь тебе расскажу. Я когда училась, в архивах рылась. Я там такое накопала…, закачаешься. В аспирантуру я не попала, но пару моих друзей там учатся. Тоже архивными исследованиями занимаются. Мы встречаемся. У нас компания своя. Так вот, Танечка, они мне всякие вещи интересные рассказывают. Думать страшно, не то что говорить. А ты говоришь: – «Учебники!»

Они продолжали молча идти по улице. Таня шла, пыталась задуматься об услышанном, но мысли о случившемся не давали покоя.

– Ладно, Таня, ты не унывай! – вдруг воскликнула Соня. Поверь мне и моему опыту, все всегда как-то утрясается. Вот и у тебя все путем будет.

– Ты, Соня, оптимистка! Я вот что подумала. Я только что потеряла человека, которого считала самым близким и самым родным, но зато нашла тебя, Сонечка! Ты прости, если ты конечно захочешь…

– Ну конечно, Таня, мы с тобой обязательно встречаться будем! Ты мне дай телефон в коммуналке и учительской, а я тебе свои дам. Сможем договариваться о встречах.

За разговором они подошли к строящемуся дому.

– Смотри, Соня, я живу на Советской. Надо эту стройку обойти и я буду дома.

– Так мы, Таня, совсем соседи, оказывается. Я в конце квартала живу.

Осторожно ступая, чтобы не провалиться в грязь, они обогнули строительство.

В Одинцово начали строить дома, поэтому улицы во многих местах были перегорожены дощатыми заборами.

– Вот здесь я и живу, – сказала Таня, когда они подошли к ее дому.

Дом представлял собой двухэтажное строение. Ранее это был купеческий дом, потом его переделали под коммуналки.

– Я живу на втором этаже. Звонить надо три раза. Знаешь, Соня, как мне с хозяйкой повезло! Анна Павловна, чудесная женщина и относится ко мне, как к дочке, а кто я ей, никто?! А так представь себе, как бы мне домой возвращаться. Тошно мне Сонечка. Очень тяжело. Это пока я с тобой, еще куда ни шло…

– Таня, прекрати! Я же тебе сказала, что все утрясется. С хозяйкой тебе действительно, повезло, а вот мне не очень. Бабка вроде ничего, когда трезвая, а как выпьет, так начинает про жидов бурчать, которые во всем виноваты. Знаешь Таня, я на нее не сержусь. Несчастная она. Муж и сын на войне погибли. Осталась одна, как перст, но причем здесь евреи, почему мы виноваты?

Они стояли у Таниного дома.

–Ладно, Таня, ты давай, держись и под машины больше не кидайся, хорошо? Созвонимся. Ну, я пойду.

Соня повернулась и пошла по улице. Таня молча смотрела ей в след.

– Если бы не она, – подумала Таня, там, на дороге, мои проблемы бы и закончились.

Анна Павловна встретила ее в дверях комнаты.

– Танечка, деточка, я должна попросить у тебя прощение! Это крайне непорядочно с моей стороны, но я прочитала твое письмо. Ты уронила его на пол. Я подняла и прочитала.

Анна Павловна протянула Тане конверт.

– Вот, Танечка. Ты меня прости, как-то так получилось… Я поняла, что твой Дима…

– Он уже не мой, Анна Павловна.

– Господи, Танечка, извини меня бога ради.

– Я вам Анна Павловна честно скажу. Он меня не бросил, он меня предал! Я примерно месяц назад узнала, что я по рождению еврейка. Всех евреев расстреляли, а меня мама и тетя Поля спасли и вырастили, как родную. Мне тетя Поля после маминой смерти все рассказала. Я ему, как родному, честно написала, а он за карьеру свою испугался. Он в военно-дипломатической академии учится. Вы, ведь Анна Павловна знаете, что это такое?

– Да, Танечка, знаю. Там военных разведчиков готовят.