Обрести силу (СИ)

— Не молчи… Так тяжелее умирать, — продолжал шептать хранитель. — Или, думаешь, это оценят они? — криво усмехнувшись, хранитель едва кивнул в сторону замерших гномов. — Зря. Это стадо, быдло…

До последней секунды хранитель внимательно всматривался в лицо Дарина, надеясь обнаружить хотя бы малейшие признаки ненависти или страха. Ведь тогда это стало бы свидетельством того, что его ненавистный враг осознал свой проигрыш и сдался. О Боги, как же он хотел увидеть это выражение лица, эту беспомощность и отчаяние в его глазах! Этой надеждой, верой в в это, хранитель ведь и подпитывал словно демон свое желание жить последние почти пять десятков лет, после того как бывший хранитель, его товарищ Дарин Старый при людно оскорбил его и покинул клан.

Однако сколько бы хранитель не всматривался в глаза своего заклятого врага, он не мог найти в них даже намека на столь желанные для себя эмоции. Он видел в них совершенно иное.

… В глаза Дарина было лишь горькое раскаяние… В эти свои последние секунды старейшина думал отнюдь не о ненависти. Он вновь и вновь возвращался к тому дню и часу, когда отказался от предложения того странного гнома, главы клана Черного топора, Колина. Сейчас же Дарин прекрасно понимал, и это его буквально убивало, что своей гордыней он обрек на скитания и смерть десятки своих соклановцев, которые поверили ему и пошли за ним до конца.

От осознания этого он еле слышно застонал. Ему, старому дураку, надо было всеми руками и ногами хвататься за этот шанс! Да, куда там! У него взыграло ретивое… Как это он, великий Дарин Старый, старейшина сильного клана, за спиной которого было около сотни гномов, будет подчиняться какому-то мальчишке? Дарин горько усмехнулся. А ведь все могло быть совершенно иначе… И сейчас лишь одно его утешало, что в то холодное зимнее утро, когда он решил уходить из приютившего его клана Черного топора, в ледяную неизвестность с ним отправились лишь пара десятков гномов. Остальные же предпочли выбрать тепло и спокойствие, пусть и чужого клана…

Прожевывая все это внутри себя, Дарин поднял голову и встретился с ждущим взглядом давнишнего друга и врага. Старейшина просто не смог сдержаться… и чуть наклонившись вперед, смачно плюнув в своего судью.

— Что телитесь? — зло прорычал хранитель на замерших вершителей, оттирая рукавом плевок. — Святотатец должен уйти! — последняя четверка каменных блоков одновременно с ковшом мокрого песка закрыла небольшое отверстие, в котором просматривалось пепельно-серое лицо старейшины Дарина Старого. — Подгорный народ! — тут же хрипло заревел хранитель, резко разворачиваясь к собравшимся гномам. — Правосудие свершилось! Нечестивец, посмевший выступить против воли богов, сам выбрал себе наказание! — он уже поднялся на свое возвышение и его громкий голос оттуда доносился до самых дальних уголков огромной пещеры. — Сегодня же хранители внесу в Великую книгу памяти все, что сегодня случилось. Те, кто придут нам на смену, должны знать, кто такой Дарин Старый Святотатец…

Старик умолк и, развернувшись, медленно направился ко входу в один из тоннелей. На его губах змеилась довольная улыбка. Сегодня он не просто избавился от одного из своих старых врагов, а обесчестил его имя на века. А для подгорного народа это значило очень много…

Следом за старейшим хранителем, еще помнившим деда основателя клана, потянулись и остальные старейшины, только что восседавшие в трибунале, но так и не сказавшие ни слова. Молча, кто опираясь на резной посох, кто сам, лишь чуть прихрамывая, бывшие судью прошли по длинному темному тоннелю, ведущему в святая святых клана — комнату, где хранилась Великая книга памяти гномов.

Едва за последним из них закрылась невысокая, дверь из старого, почти черного дуба, как Торин, старейший хранитель негромко прогудел, не скрывая своей радости:

— Сегодня хороший день, братья, — он сел в привычное место во главе широкого стола. — И каждое его мгновение должно быть занесено в Великую книгу, чтобы подгорный народ запомнил все, до мельчайших подробностей…

Старик при упоминании святыни машинально начертил в воздухе перед собой замысловатую руну, символизировавшую книгу памяти. Вслед за ним ее сразу же повторили и остальные.

— Братья, — Торин вскинул голову, медленно окидывая остекленевшим взглядом сидевших за столом старейшин клана; в этом взгляде читались совершенно фантастические картины новой войны и новой крови. — Наступает наше время, — и глаза гномов отвечали ему таким же ярко горящим фанатичным огнем. — Время, когда Торией снова, как и сотни лет назад, станет править Подгорный народ. Время, когда древние города Подгорного народа, вновь обретут своих хозяев…