Обретение мужества

Да, нелегка женская доля, но неужели она так фатальна и безысходна, что даже освобождение от фашистской неволи внесло в нее столь мало изменений? Увлекшись материалом редкостной драматичности, авторы «Бабьего царства», кажется не замечают, что при переходе из «военной» в «мирную» часть фильма самый воздух его, атмосфера остались, в сущности, прежними. И если Настя, совершив свой мученический подвиг, нашла силы остаться жить, была сбережена односельчанами, то в петлю ее толкнул, попрекнув прошлым в присутствии жениха, не кто иной, как демобилизованный солдат Жан Петриченко. А мстя за Настю, которую они чудом спасли, женщины поступили так же, как они поступали раньше, согласуя действия только с ослепляющей яростью своей, и ни с чем больше, — разрушили, стерли с лица земли дом клеветника и мерзавца. И Надежда Петровна освятила совершаемый в мирные дни самосуд от сердца идущим словом. И глаза ее горели тем же праведным гневом — как тогда, когда женщины, освобождая вместе с партизанами село, бросали в огонь фашистского офицера.

Героини, труженицы, которые и в тылу, и на фронте делали мужскую работу не хуже мужчин, да еще себя для них берегли до последней человеческой возможности, детей берегли, при отступлении не сказали солдатам ни слова упрека — так примерно говорит Надежда Петровна.

А в благодарность что? Жестокая низость Жана, пьянство, животная похоть прочих. Так разве теперь не все позволено в отместку за обиды и горести, за извечную женскую обездоленность?

Мне вспоминается коллизия, взятая из иного времени, но по смыслу своему близкая той, что запечатлена в «Бабьем царстве», коллизия «Донской повести» (сценарий А. Витоля, постановка В. Фетина), вышедшей на экраны года за четыре до фильма Нагибина и Салтыкова. Лента сделана на основе двух из «Донских рассказов» Михаила Шолохова — «Родинка», «Шибалково семя».

Шолохов рассматривает судьбы людей на крутом повороте эпохи, он пишет о времени жестоких классовых битв, столкновения у него, как и в «Бабьем царстве», трагедийны, в них не может быть мирного, утешительного исхода. И вот вы думаете об этой трагедии, что совершилась на заре нового мира, — в чем сегодня видится ее сущность?

Тихий, медлительный и по натуре своей добрый человек, пулеметчик Яков Шибалок (его отлично играет Евгений Леонов) стреляет в любимую женщину, несколько минут назад родившую ему сына, он вынужден ее убить — она выдала бандитам отряд красных. Ситуация, из которой нетрудно, наверное, при желании сделать вывод, события, знаменующие собой смену эпох, подминают под себя человека, лишают его собственной воли, обесценивают отдельную человеческую жизнь, а значит, любая жестокость оправдана — если совер шена во имя великой цели. Однако смысл того, что мы увидели на экране, как, разумеется, и смысл шолоховских рассказов, решительно, принципиально иной.

...Держит на руках ребенка Дарья, словно заслоняясь им, в нем видя единственную надежду на спасение. Шибалок под ходит к ней твердо — с пронзительной ясностью ощущаете вы, каким страшным усилием воли дается ему эта твердость, — и забирает ребенка, забирает осторожно, бережно; но было и во взгляде его, и в коротком этом движении нечто такое, что ли шило ее сил хоть как-то противиться неизбежному.

А потом прогремит над бескрайней степью одинокий выстрел, и, судорожно сжимая маленькое тельце, пойдет Шибалок туда, где в скорбном молчании застыли казаки над телом своего командира, восемнадцатилетнего Николки Кошевого. Того самого, который сумел ликвидировать две банды и полгода водил сотню в бои и схватки не хуже любого старого командира, а теперь погиб от руки предупрежденных Дарьей бандитов. «Поимейте вы сердце к дитю», — скажет Шибалок, протягивая ребенка казакам. Похоронив командира, снова тронутся они в путь, и в походе, среди опасностей и смертей, как святыню будут охранять эту только зародившуюся, едва теплящуюся жизнь.

Память возвращает к началу фильма, к тем его кадрам, где спешивается в селе, недавно оставленном бандитами, красная сотня. Казаки находят лежащую без сознания, изнасилованную бандитами женщину Это потом мы узнаем, что Дарью оставили специально, чтобы обманом проникла она в отряд. А в тот момент, когда прикидывали озадаченные казаки, как же им быть с несчастной, попавшей в беду бабой, вы не сомневались в их решении. Конечно, возьмут с собой, хотя и сказать-то стыдно — баба в отряде! Однако не бросить же ее здесь одну... И подумалось еще, что бандиты, замышляя свой хитрый план, тоже ведь рассчитывали на то, что не оставят красные женщину без защиты.