Обретение (СИ)

Петляя по одному из притоков Манитулоо, куда свернули, как только столица осталась позади, мы пробиралась сквозь джунгли. Радовали взор величественные батангоры и салы, раскидистые баньяны воздушными корнями соединяли небо и землю. Иногда их сменяли густые заросли бамбука – высокого и неправдоподобно прямого, растущего «по колено» в воде. С ветвей деревьев тянулись к стремительным водам плети орхидей, нежный аромат которых таил легкую нотку разложения. Пахло болотом, прелыми листьями, подгнившими фруктами, которые чем-то не угодили взыскательному вкусу обезьян, с гиканьем скачущих по лианам. Я не всегда мог сразу отличить лозы лиан от змей, коих было предостаточно. Обезьяны – тоже. Под немелодичные вопли взлетающих пестрых попугаев маленькими мартышками лакомились величественные питоны и хозяева тихих заводей – анаконды. Буро-зеленые бревна крокодильих спин лениво покачивались в воде у самых корней деревьев, поджидая добычу. Пауки густо оплетали нижние этажи джунглей своей паутиной, в которую попадали и мелкие хамелеончики, и огромные бабочки невообразимо ярких расцветок: бронзовые, пурпурные, бирюзовые... Царство жизни, идущей рука об руку со смертью.

Так мы плыли несколько дней, вставая ночью на якорь подальше от берегов. По воде разносились привычные для ночных джунглей звуки: свист гекконов, вопли цапель, а иногда и рычание тигров – я с легким сердцем отказывался от горячего ужина, лишь бы не оказаться в их веселой компании. Да, крокодилы тоже смотрели на нас заинтересованно, но лодка была все же много больше любого, даже самого крупного хищника, а к бортам ее были прикреплены острые гарпуны. Отобьемся.

– Что ты думаешь о пророчестве? – Учитель Доо присел рядом со мной на корму и протянул кусок творожного сыра и банан.

– Невнятное и плохо написанное, как все они, – я с благодарностью принял из его рук скудную вечернюю трапезу.

– Возможно, ритм и рифма там хромают, – он слегка нахмурился, – но мне интересно, о ком в нем говорилось?

– Какая разница? – я уставился на лунную дорожку, серебристым пунктиром соединяющую левый берег с правым. – Оно не имеет к нам отношения...

– Не скажи, – возразил наставник, меланхолично жующий свою порцию. – Дорога... Судьба... не так-то все просто. Как там сказал старикан-аэд? «Эти слова должны были прозвучать». Может быть, они звучали для нас?

– Да ну, там глупости какие-то. Знаменитый пророк Эгиалай, скорее всего, выпил лишку, вот его и понесло.

– Ну, тут я не буду с тобой спорить: прорицатели, знаешь ли, склонны к злоупотреблениям. Это, однако, не мешает им по-настоящему предвидеть грядущее сплетение нитей в ткань Судьбы. Что же он видел?..

– Тебя, наверное, увлекли его бредни про сердце трона и корону. Почему-то ты к ним неравнодушен, – я чувствовал себя настоящим душеведом. – Только вряд ли они имеют хоть какое-то отношение к твоей истории, рассказанной на праздник Двух лун...

– «Одна станет двумя, кровью питая бездну...» – мы процитировали эту строку одновременно и ошеломленно уставились друг на друга. – Падение прежней династии?

– Стоп-стоп-стоп! – я выставил перед Учителем Доо недоеденные кусок сыра и банан, не бросать же их из рук. – Я не имею к этому никакого отношения. Это твои Пинхенги, твои Янгао – вот сам с пророчеством и разбирайся.

– Да легко! – согласно кивнул наставник и засмеялся. – А я тебе говорил, – его палец-сосиска уткнулся в мой левый глаз, – что сказано оно было для нас.

Ну что за манеры! Вообще-то я успел соскучиться по его подначкам и шуточкам – такой Учитель Доо нравился мне намного больше приторного южного святоши, принимающего знаки почтения от друзей и домочадцев Шандиса Васа Куккья. Будто вернулись старые добрые времена «Дома в камышах». Мы немного потолкали друг друга локтями и затихли, рассматривая ночное небо, дожевывая бананы и блаженно улыбаясь.

Через пару дней лодка причалила к берегу рядом с маленькой деревней, содержащей самый большой слоновник, который я видел на юге. Староста заверил печатью наши подорожные и клятвенно обещал помочь возвращению лодки в столицу, как только соберется караван с припасами, поставляемыми деревней в качестве налога. В одиночку плавать по южным рекам небезопасно.

Мы наняли слона с погонщиком. Гасар и Сасан, или «шерочка с машерочкой» – так нарек их учитель, довольно оглаживающий серый кожистый бок ушастого великана. На его спину водрузили что-то вроде крытого паланкина без ручек, и мы расположились внутри с достаточным комфортом. А что? В тесноте, да не в обиде. Сасан нарисовал белой глиной на лбу слона знак, притягивающий удачу, поплевал на ладони и, зажав под мышкой анк, вскарабкался на спину Гасара: начался последний этап пути до той точки на карте, которую наставник определил как конечную в нашем южном маршруте.