Обретённая память

— Они могли видеть Землю, — сказал Джек. — Они могли посмотреть на небо и увидеть Землю, и её можно было закрыть одним большим пальцем. Но кроме этого они могли видеть только чёрное небо и тот маленький холодный камень.

— Тогда в чём смысл? — спросил Майкл. — Я имею в виду, если там больше ничего нет. Зачем туда летать?

— Потому что на этом они не останавливаются. Через пару сотен лет появятся корабли, похожие на те, которые ты видел в порту, только больше. Они плавают по чёрному небу, ища другие места, и эти места намного интереснее. Поверь мне… Мальчик, некоторые из них очень интересны.

— Эй… — сказал Майкл. — Ты говорил мне, что нельзя рассказывать о будущем, а теперь сам говоришь об этом.

— Я сказал, что ты не можешь рассказывать мне о моём будущем, — поправил Джек. — Это другое. Никто не должен знать о том, что его ждёт. Если бы ты знал своё будущее, зачем… жить стало бы совсем скучно.

— Но что насчёт Сэма? Ты задавал ему вопросы о будущем.

Джек нахмурился и поднял взгляд к небу, ища лёгкий ответ. Затем он улыбнулся и взъерошил Майклу волосы.

— Ну, иногда приходится немного жульничать, — сказал он.

* * *

Уже начинало темнеть, когда они прибыли на Барри — место, ошибочно называемое островом, которое на самом деле было полуостровом, давно связанным с большим островом портовыми сооружениями. Прохладный летний бриз гулял по набережной, где сидели, глядя на море, Джек и Майкл.

— И это вот так? — спросил Майкл. — Я имею в виду, когда смотришь в космос? Это всё равно что смотреть на море?

Джек кивнул.

— Думаю, да, — сказал он. — Всё зависит от того, что ты чувствуешь, когда смотришь на море.

Майкл перевёл взгляд на океан и нахмурился, глубоко задумавшись.

— Мне кажется, что я мог бы куда-нибудь уплыть, — сказал он после паузы. — Иногда, когда я работал, мне приходилось бывать на вершине одного из кранов, и я смотрел на море, и мне казалось, что я могу увидеть всё, что угодно. Я всё время думал, что, если прищуриться, я смогу увидеть на горизонте Америку, но у меня не получилось.

Джек засмеялся.

— Нет, — сказал он. — Америка в нескольких тысячах миль отсюда. — Он показал на горизонт. — И Земля круглая, так что ты её не увидишь.

— Ты надо мной смеёшься?

— Нет, — Джек снова засмеялся. — Как бы я мог.

— Но я так себя чувствовал, — сказал Майкл. — Поэтому меня всегда интересовало, смогу ли я вступить в торговый флот, сесть на корабль и уплыть отсюда, хоть куда-нибудь. Я мог бы увидеть Америку, и Китай, и Японию. Я мог бы поехать туда, где не чувствовал бы себя таким… — Он пожал плечами. — Не знаю… другим.

— Да, — сказал Джек. — Мне знакомо это чувство. — Он посмотрел на часы. — Без десяти девять. И уже темнеет. Кажется, лето почти прошло. Хотя будет и другое лето.

— Сколько их ты уже видел, Джек? — поинтересовался Майкл.

— Много, — ответил Джек. — Слишком много, чтобы считать. Некоторые из них были хорошими, некоторые — плохими. И на мгногих различных планетах.

— Правда? Ты на самом деле был на многих разных планетах?

Джек кивнул, и Майкл засмеялся.

— Знаешь, несколько дней назад я бы сказал, что ты сошёл с ума, но теперь… Не знаю… — Он посмотрел на луну, которая была почти полной и красовалась у тёмного края неба. — Два года? — спросил он. — Ещё два года — и человек будет ходить там?

— Ходить, — подтвердил Джек. — Играть в гольф, смотреть на камни. По крайней мере, это начало.

Он посмотрел на Майкла сентиментальным, почти извиняющимся взглядом.

— Мне нужно идти, — сказал он. — Кое с кем увидеться.

— Я пойду с тобой.

— О, нет. Ты останешься здесь. Я ненадолго.

— Но ты сказал, что собираешься задать вопросы и получить ответы, — сказал Майкл. — Что, если и у меня есть вопросы? Я устал ничего не знать, Джек. Я устал бежать от явлений, от людей и чудовищ. Я устал быть в одиночестве.

Джек кивнул.

— Ладно, — сказал он. — Но не ввязывайся в неприятности. Если что-то случится, беги, хорошо? Не беспокойся за меня.

— Я сказал, что устал бежать, — сказал Майкл. — И я именно это имел в виду.

Они пошли по набережной в сторону ярмарочной площади. Джек предположил, что это место знавало лучшие времена; расшатанные «американские горки» и ветхий поезд-призрак, украшенный портретами Бориса Карлоффа[54] и Белы Лугоши[55]. Площадь освещалась мерцающими огнями аттракционов и игровых автоматов, а вокруг разносился вой сирен, звон колокольчиков и хаотичные звуки песни «Surfin’ Bird» группы «The Thrashmen». В любую другую ночь Джек мог бы отвлечься и насладиться всем этим, вдыхать сладкий аромат хот-догов и сахарной ваты, но только не сегодня. Сегодня вечером в шуме, огнях и толпе людей было что-то зловещее.

— Мы однажды были здесь, — сказал Майкл. — В детстве. Папа сказал, что мы не можем позволить себе ходить сюда каждый год.

Но Джек больше не слушал; он изучал лица людей в толпе, ища… ища…

Хьюго.

Хьюго Фолкнер стоял у аттракциона с электрическими автомобильчиками, по-прежнему одетый в безупречный костюм в тонкую полоску, и держал в руках огромный леденец на палочке. Он всё это время смотрел на них.

Джек пошёл вперёд, и Майкл последовал за ним.