Обручённая

Однако все изменилось с появлением на перевале Уилкина Флэммока на могучем боевом коне, во главе целого отряда пеших и конных воинов. Боясь, что он двинется им наперерез, разбойники прибегли к своему последнему средству; бросив коней, они стали прятаться среди скал и благодаря своей особой ловкости ускользнули и от тех, и от других преследователей. Впрочем, это удалось не всем: двое или трое из них были схвачены людьми Флэммока, в том числе тот, кто был наряжен в плащ Эвелины и, к большому их разочарованию, оказался белокурым валлийским парнем, судя по его дикому взгляду и бессвязной речи, полоумным. Это не избавило бы его от немедленной смерти — обычной участи пленных, взятых в подобных схватках, — если бы не слабый звук рога, которым Дамиан призывал своих воинов и на который поспешил также и отряд Уилкина Флэммока. В суматохе и спешке те, кто стерег пленника, из жалости или из презрения дали ему бежать. Да и что было им узнавать от него, даже если бы он захотел или сумел что-то сказать? Все поняли, что их госпожа попала в засаду, устроенную Одноглазым Доуфидом, опасным разбойником, который решился на это дерзкое нападение в надежде получить за Эвелину большой выкуп; возмущенные его беспримерной наглостью, все поклялись убить его, а тело бросить на растерзание орлам и воронам.

Таковы были подробности, которые узнали друг от друга люди Флэммока и люди Дамиана; на обратном пути к ним присоединилась и кумушка Джиллиан; после множества радостных восклицаний по поводу нежданного спасения ее госпожи и причитаний над бедою, постигшей Дамиана, она сообщила, что торговец, чьи соколы явились причиною всех несчастий, был взят в плен отступавшими валлийцами; что сама она и раненый Рауль подверглись бы той же участи, но для нее не нашлось лошади, старого Рауля посчитали не стоящим выкупа, а убить не потрудились. Правда, один из разбойников кинул в поверженного Рауля камнем, но, к счастью, как сказала его супруга, не попал.

— Кидал какой-то коротыш, — сказала она, — а был среди них и высокий детина, вот он бы попал. — Сообщив все это, кумушка Джиллиан подобрала юбки и взобралась на лошадь.

Раненый Дамиан лежал на носилках, наспех сделанных из древесных ветвей; как и женщин, его поместили в середине небольшого отряда, к которому присоединились и воины молодого рыцаря, вернувшиеся под его знамя. Все они двигались в стройном порядке и с большой осторожностью, готовые отразить нападение.

Глава XXVI

Как? Молода, красива — и верна?

Не вымысел, так чудо.

Уоллер

Роза, со свойственной ей заботливостью о других, первая подумала об особом положении ее госпожи и о том расстоянии, на котором держался до тех пор молодой опекун, и с тревогой спросила себя, куда надлежит теперь поместить раненого; однако, приблизившись к Эвелине, чтобы задать ей этот важный вопрос, она с трудом на него решилась.

Глядя на Эвелину, казалось, что заговорить с ней о чем-либо кроме того, что продолжало поглощать все ее мысли, было бы почти жестокостью. Она была бледна как смерть и кое-где обрызгана каплями крови; вуаль, смятая и порванная, также была в пыли и в крови; волосы спутанными прядями падали ей на лицо и плечи; растрепанное и сломанное перо — все, что осталось от ее головного убора, — застряло в волосах и все еще развевалось, словно в насмешку. Не отводя глаз от носилок, на которые положили Дамиана, она ехала рядом с ними и, казалось, не думала ни о чем, кроме опасности, в какой находился раненый.

Роза ясно видела, что госпожа ее находится в крайнем волнении, которое не позволит ей здраво и мудро взглянуть на свое положение. Она попыталась постепенно пробудить ее сознание.

— Милая госпожа, — сказала Роза, — не угодно ли вам накинуть на себя мой плащ?

— Не мучь меня, — с некоторой резкостью ответила Эвелина.

— А ведь, в самом деле, госпожа! — воскликнула кумушка Джиллиан и засуетилась, ревниво оберегая свои права камеристки. — Роза Флэммок права. Ваше платье не сидит как должно, и вид у него, надо прямо сказать, едва ли приличный. Пусть Роза не мешает, я мигом все заколю, и получше, чем любая фламандка за целый день.

— Не до того мне, чтобы думать о платье, — все тем же тоном ответила Эвелина.

— Тогда подумайте о вашей чести и добром имени, — сказала Роза шепотом, еще ближе подъехав к своей госпоже, — и поскорее решайте, куда мы повезем раненого.

— В замок, — приказала Эвелина громко, как бы отвергая с презрением необходимость о чем-либо шептаться. — Везите его в замок самой прямой дорогой.

— Отчего же не в его лагерь или не в Мальпас? — сказала Роза. — Милая госпожа, поверьте, так будет лучше.

— Отчего тогда… тогда уж прямо не оставить его на дороге дожидаться валлийских ножей или волчьих зубов? Он уже дважды, нет, трижды был моим спасителем. И теперь куда я, туда и он! Я не хочу оказаться под безопасным кровом ни на миг раньше его.