Обрученная с ветром

— О, как ты смеешь! — взвизгнула она. — С меня достаточно! Я не позволю больше оскорблять меня, клянусь. Бей меня, насилуй, швыряй за борт. Но хватит оскорблений!

Он все еще не сводил с нее глаз. К ее удивлению, его взгляд был не таким уж жестоким. Он откинулся назад, словно нуждался в поддержке стены, чтобы сдержать себя.

— Мой? — это был чуть слышный шепот, сбивчивый и жаркий.

— Твой! — воскликнула она в ответ.

Пальцы его сжались на ее теле.

— Поклянись!

— О! — воскликнула она с вновь вспыхнувшей яростью, вырываясь, чтобы встать. Но никогда в жизни она не ощущала в нем большего напряжения, большей беспощадности. — Поклянись! Ты хочешь, чтобы я поклялась! Что бы я ни говорила, ты не веришь ни одному моему слову, так зачем, во имя Господа, я стану клясться? Отпусти меня! Я предпочту сама прыгнуть к акулам, чем терпеть это еще хоть одну минуту.

Но он не собирался отпускать ее. Серебристый взгляд все еще обжигал ее глаза.

— Мальчик или девочка? — спросил он.

— Тебя не…

— Мальчик или девочка? — проревел он.

— Сын, — пробормотала она.

Внезапно его хватка ослабла.

— Мой? У меня есть сын?

Она уперлась в его грудь, решив, что наконец-то сможет вырваться. Он не стал ее удерживать. Она поднялась, подскочила к столу и обошла его. Но он все еще, казалось, был слишком изумлен, чтобы следовать за ней.

Или, возможно, это не имело значения. Если он захочет ее, ему необходимо лишь шагнуть вокруг стола. И он знал это.

— Сын? — повторил он едва слышным шепотом. — И он жив и здоров?

Она не хотела, чтобы так потеплело у нее на душе. Она не хотела ничего прощать ему, пока он об этом не попросит.

Он потряс головой, словно все еще не мог вполне понять ситуацию.

— Сколько ему?

— Девять месяцев и несколько дней, — неохотно ответила она.

Потом он встал. Роза нервно попятилась, но он не пошел к ней. Он открыл ящик письменного стола, потом другой, и нашел там то, что искал. Это была бутылка со спиртным. Он потянулся к жестяной кружке рядом с ней, потом неразборчиво что-то пробормотал.

Потом сделал огромный глоток из бутылки, вздрагивая, пока огненный напиток жег ему пищевод.

— Сын, — задумчиво повторил он.

Может быть, он считал. А может быть, понял, что скорее всего ребенок должен быть от него.

Роза поняла, что наступил наилучший момент для заключения соглашения, и очень спокойно сказала:

— Видишь, я не могу ехать с тобой в Англию. Я должна вернуться домой. Он еще так мал. Я не могу просто оставить его.

— Ты оставила его, чтобы отправиться в эту поездку! — резко напомнил он.

— Я собиралась сразу вернуться.

— А! А что же сэр Уэсли, самый подходящий кандидат в мужья?

— Уверяю вас, милорд Дефорт, я путешествовала ради дела! У меня есть один муж, и этого горя мне определенно хватит на всю жизнь!

— А! — пробормотал он.

— Я должна вернуться домой, к Вуди!

— К кому? — резко спросил он.

— Вуди. Ребенок.

— Ты назвала моего сына — будущего герцога Вертингтона — Вуди? — недоверчиво произнес он.

Она вздохнула.

— Его имя — Пирс Вудбайн Дефорт. Мы зовем его Вуди.

— Вуди.

— Я не могу ехать в Англию! — настаивала она.

— Его дом — замок Дефорт! — резко заявил он.

Поспешно опуская глаза, она прикусила губу. Конечно, в данный момент власть определенно у него в руках. Хочется ли ей разбить о его голову бутылку? Нет, она намерена постараться сдержать себя.

— Я сказала вам, милорд, ему всего лишь девять месяцев! Я всегда планировала отвезти его в Англию. Я действительно не хочу рисковать здоровьем крошечного младенца в таком долгом путешествии. Я только хотела, чтобы ему исполнился хотя бы год, прежде чем мы отправимся. Если вы не верите мне, можете спросить капитана Нименса. Предполагалось, что он будет моим капитаном, когда я буду готова ехать с Вуди. И если вы сомневаетесь…

Она внезапно замолчала. Джеффри мог бы сказать ему! Джеффри мог бы рассказать ему о бесконечных часах, проведенных ею в ожидании аудиенции у короля, и о том, как она старалась обелить имя Пирса.

Но Джеффри с ней не было. Вместе с Гартом он был в Англии, они оба заботились о замке Дефорта, кораблях, английских поместьях.

— Если я сомневаюсь в чем? — набросился он.

Она сердито покачала головой.

— Мне больше нечего вам сказать!

Он погрозил ей пальцем.

— Вам, миледи, еще о многом придется рассказать мне!

Но с этими словами он снова устремился из каюты. Она попыталась побежать за ним.

— Пирс!

Он обернулся, останавливая ее.

— Вы понимаете, что делаете, пытаясь выбежать на палубу полуодетой?

Она стояла совершенно неподвижно, снова взрываясь.

— О, это великолепно! Вы в клочки разодрали мое платье, а теперь обвиняете меня в неприличном поведении? О Боже, поделом вам, если я разденусь догола и спляшу на палубе!

Он схватил ее за запястье и притянул к себе.

— Еще одна подобная угроза, миледи, и вы окажетесь там, обнаженная, привязанная к мачте, поверьте мне! Вы попробуете вкус плетки-девятихвостки!

— Вы не посмеете! — с вызовом сказала она.

— Не искушай меня! Теперь я смею почти все, любовь моя!

— Не искушать! Боже мой, Пирс! Мне уготовано место в раю только за то, что мне приходится терпеть тебя!

Он заставил ее вернуться и вышел из каюты.