Обрученные холодом

– Прошу вас отнестись к моему сообщению предельно внимательно, – сказал Арчибальд, вытащив часы из дырявого жилетного кармана. – Через несколько минут мы сядем в лифт и покинем дипломатическую территорию. Поэтому настоятельно рекомендую вам соблюдать осторожность. Башня не входит в мою юрисдикцию. Там, наверху, я не смогу охранять вас от ваших врагов.

И он обратил свои небесно-голубые глаза к Беренильде, как будто его слова касались главным образом ее. Но она только насмешливо улыбнулась в ответ. В это мгновение она выглядела абсолютно уверенной в себе, и эта аура неуязвимости служила ей надежнейшей броней.

Надвинув на лоб шляпу гондольера, чтобы спрятать лицо, Офелия думала: «Хотелось бы мне разделить ее уверенность». Встреча с семьей будущего мужа напомнила ей сход снежной лавины.

– А что касается вас, – продолжал Арчибальд, повернувшись к сестрам, – то вы уедете со мной в Лунный Свет сразу после спектакля.

Он остался глух к возмущенным крикам девушек, доказывавших, что они уже не дети, что у него нет сердца. Офелия подумала: а приходилось ли этим девушкам видеть что-нибудь, кроме имения брата?

Арчибальд предложил руку Беренильде, и вся их труппа столпилась перед золоченой решеткой лифта, строго охраняемого четверкой жандармов. У Офелии сильно забилось сердце. Сколько раз она видела, как в этом лифте поднимались знатные особы! Так на что же походит мир наверху, куда все так стремятся попасть?

Слуга отодвинул решетку и потянул за шнур вызова. Через несколько минут лифт спустился из башни. С виду его кабина могла вместить не больше трех-четырех человек, однако туда свободно вошли все двадцать два участника спектакля.

Офелия ничуть не удивилась, увидев внутри лифта огромный зал с бархатными диванчиками и столами, ломившимися от сластей. Теперь пространственные иллюзии стали частью ее повседневной жизни.

Воздух был насыщен дурманящими ароматами. Оба герцога в пышных париках стояли, картинно опираясь на трости. Дамы-хористки кокетливо пудрили носики. Пробраться с веслом в руках сквозь эту толпу оказалось настоящим подвигом. Тетушке Розелине, вошедшей следом, пришлось намного легче: единственным ее аксессуаром была склянка, которую предстояло вручить Беренильде на сцене. Но и ее она держала так опасливо, словно несла раскаленный уголь.

Грум в желтой ливрее позвонил в колокольчик.

– Дамы и господа, мы отправляемся. Лифт обслуживает зал Совета, висячие сады и термы фавориток. Конечная остановка – Семейная Опера. Лифтовая компания желает вам приятного подъема!

Золоченая решетка задвинулась, и кабина с черепашьей скоростью поползла наверх.

Вцепившись в весло, точно в спасательный круг, Офелия не спускала глаз с Беренильды. Она понимала, что в такой ситуации хотя бы одна из них двоих должна быть бдительной. Никогда еще атмосфера не казалась ей настолько угрожающей. Что-то непременно должно случиться, девушка была в этом уверена. Оставалось понять, кто и когда нанесет удар.

Увидев, что Арчибальд собирается что-то шепнуть Беренильде, Офелия придвинулась поближе, чтобы услышать их разговор.

– Я невольно присутствовал на вашем милом семейном сборище.

Офелия удивленно мигнула, но тут же вспомнила, что Арчибальд мог видеть и слышать все, что видели и слышали его сестры.

– Дорогая моя, вы не должны поддаваться на провокации, – убеждал посол Беренильду.

– Значит, вы считаете, я уже ни на что не способна? – поддразнила она Арчибальда, кокетливо тряхнув золотистыми локонами.

По ангельски красивому лицу посла пробежала усмешка.

– Я прекрасно знаю, на что вы способны, но мне поручено оберегать вас и ребенка, которого вы носите. А ваша семья на охоте ежегодно платит за добычу несколькими погибшими. Не забывайте об этом!

Офелию от испуга бросило в дрожь. Она вспомнила огромные туши мамонтов и медведей, зарисованные Аугустусом. Неужели Беренильда всерьез намерена участвовать в завтрашней охоте, да еще и вместе с Офелией и ее теткой?! Девушка, при всем старании, не могла представить себя участницей этой бойни, в снегах, во мраке, на двадцатипятиградусном морозе.

И теперь она буквально задыхалась от необходимости молчать.

– Семейная Опера! – объявил грум.

Погруженная в свои мысли, Офелия машинально шагала следом за всеми. И случилось то, что должно было случиться: она кого-то задела веслом гондольера. Девушка начала усердно кланяться и извиняться знаками, не сразу заметив, что обращается к маленькому мальчику.

– Ничего страшного, – сказал ей шевалье, потирая затылок. – Мне совсем не больно.

Его лицо и взгляд были совершенно невозмутимы. Каким образом мальчуган оказался в лифте, среди взрослых? Он держался так скромно, что Офелия его не заметила. Но это мелкое происшествие оставило у нее какой-то неприятный осадок.