Обрученные Венецией

Каролина глубоко вздохнула. Теперь становится ясно, что монастырь находится слишком далеко от коммун, и реставрировать его никто не собирается. Впрочем, ей не было дела до этих мелочей. Сейчас все, что ее занимало, – это план побега из этого жуткого места. Оставаться здесь – все равно что обречь себя на медленную и мучительную смерть. А извинений сенатора она непременно дождется в более подходящем для своего проживания месте.

– Но если ближайшая деревня располагается так далеко, откуда вы берете еду, к примеру? – поинтересовалась Каролина.

– Каждый месяц здесь проезжают торговцы, которые и снабжают нас разными продуктами. Еда у нас постная, а овощи и крупы хранятся долго.

Когда они заговорили о продуктах, Каролина вспомнила, что уже давно не ела.

– У нас трапезничают строго по времени, поэтому вам придется потерпеть до завтра, – сухо промолвила монахиня и направилась к двери.

– А как же духовная чистота и помощь ближнему своему в трудный час? – произнесла Каролина, когда услышала, что шаги сестры стихли.

Женщины присели друг напротив друга в темноте. Обе кровати были жесткими из-за невероятно тонких матрацев, отчего чувствовалась малейшая неровность досок.

Монахиня забрала с собой свечу, сказав, что их запасы в монастыре весьма скудны. Оказавшись в таком нелепом положении, им ничего не оставалось, как осмотреть комнату лишь благодаря скудному свету луны, падающему в келью. Каролина едва сдержала в себе поток слез, чтобы не показаться кормилице плаксой.

– Что произошло, синьора? – спросила Палома, глядя, как та легла навзничь на ложе.

– Я н-не знаю, – ответила она и все же не смогла сдержать внутри себя слезы, душащие рыданиями ее горло. – Он обвинил меня в попытке убить его.

– Убить?! – ужаснулась Палома и покрестилась. – Пресвятая Дева Мария! Но как его язык повернулся даже предположить подобную несуразицу?

– Мне уже доводилось наблюдать, что когда ему причиняют боль, он слепо верит лишь настигшей его душу горечи! Даже не постаравшись прояснить гнусную ситуацию!

– Как он мог поверить в эту чепуху? – удивилась Палома, едва сдерживаясь, чтобы не покрыть проклятиями несносного венецианца в этом святом месте.

– Как видишь, мог, дорогая, – сдавленно ответила Каролина. – Он посчитал, что я бесчестно возжелала лишить его жизни, оскорбила его чувства и самолюбие, уничтожила своими намерениями! Сам же он, в свою очередь, даже не подумал о том, какую боль принес мне своими обвинениями. Я лишь терзаюсь вопросом, кто же так ослепил его ненавистью ко мне?

Каролина задумалась, но тут же ощутила ноющую головную боль.

– Нет, я слишком устала, чтобы сию минуту терзать себя этими мыслями.

Она встала на ноги, прошла по келье и присела рядом с Паломой.

– Ты прости, что из-за меня тебе приходится столько переживать, – сказала она, поглаживая полные руки кормилицы. – В твоем-то возрасте…

– Это чепуха в сравнении с тем, что я пережила в рабстве, пока Изольда тешилась страданиями своей прислуги. А ваш сенатор все же тиран, дочь моя, – устало произнесла Палома. – Что теперь нам делать?

– Мы обязательно выберемся отсюда, моя дорогая. Но пока я могу кормить тебя лишь обещаниями…

– Мне непонятно поведение сенатора, – задумчиво произнесла Палома. – Ведь даже невзирая на то, что я не питала к нему доверия, ему удалось доказать даже мне, что он любит вас.

– В этом я не сомневаюсь, Палома, – ответила на это Каролина. – Просто кто-то возжелал разлучить нас, и этому «кто-то» это благополучно удалось…

***

Адриано сидел в полумраке, освещенном лишь одной угрюмой свечой, источающей тоскливое пламя. Уснуть… Об этом ему даже не думалось: невзирая на овладевшую его телом усталость, душа и мысли испытывали на себе гневное возбуждение.

Он бросил взгляд на пустующее ложе, ощутив, как внутри все сжалось от сожаления. Сегодня в его постели царит невероятно колющий холод, ощутимый его телом даже за версту.

Подняв тяжелый сосуд, Адриано сделал несколько больших глотков крепленого вина.

– Надежный лекарь от ран и разочарований, – уныло буркнул себе сенатор, разглядывая стеклянный сосуд, оплетенный текстильной сетью.

Не исключено, что ему удастся не только уснуть, но и приструнить печаль, омрачившую собой его душу. Нужно время… Ему нужно только время, которое сможет заставить его забыть женщину, отравившую ему жизнь. И тогда, когда она освободит его сердце ото всех чувств, он наполнит его лишь жаждой мести. Мести за его боль и неоправданные чувства.

На какой-то момент он попытался прокрутить в себе охмелевшие мысли. А кому мстить, если все уже почти сделано? Каролина в монастыре, никто не кинется ее разыскивать… Ах, да, пресловутая тетушка Матильда, которая, к слову, тоже змея еще та, уничтожившая двух мужчин подле себя. Не она ли виновна в смерти своего мужа и любовника? Ведь лишь женщина – источник лукавства и падения мужчины. И теперь Адриано испытал это на себе в полной мере!