Обрученные Венецией

– Полагаю, что Паоло Дольони. Они сами не справились бы. Только у меня нет доказательств.

– Сейчас мы с тобой составим обвинение, и на заседании совета я выдвину требование выдать ордер на взятие под стражу Маргариту Альбрицци. После этого дело сдвинется с места гораздо быстрей.

Уже при вечерних сумерках Адриано возвращался домой, удовлетворенный разрешением ситуации: ему удалось взять и свою прислугу, и куртизанку под арест. Только вторая не желала сознаваться в содеянном, грозясь на всю Венецию рассказать о том, кем приходится Каролина. Но Адриано в тот момент лишь злобно улыбнулся Маргарите, всем своим видом давая знать, что это уже не имеет никакого значения.

В присутствии куртизанки Адриано велел тюремщикам предать Маргариту пыткам, если она не сознается в заговоре против него. Но он был уверен, что та и сама проколется. Он даже мог предположить, что она пожелает подставить Паоло, дабы отвести от себя подозрения. Но в том, что правда выплывет, сомневаться ему не приходилось.

Войдя в палаццо, он оглянулся вокруг. Везде сияла поразительная чистота, а из кухни доносился аромат свежеприготовленного обеда. Встрепенувшаяся прислуга решила задобрить негодующего сенатора. Довольно улыбнувшись этой мысли, он присел в гостиной, чтобы немного передохнуть и отправиться за Каролиной. Хотя Адриано весьма сомневался, что здесь она будет в безопасности. В какой-то момент он подумал, что стоит отправить ее в Местре, но там поджидал хищник куда хуже обеих змей – Паоло Дольони, готовящийся в любой момент приступить к действиям. Быть может, Каролине будет безопасней, если она останется в монастыре? Он откинулся на спинку кресла. Нет. Он вернет ее к себе, окружив целой армией стражи. Но она непременно будет рядом с ним этой ночью! Если, разумеется, сможет простить его.

И вновь сердце Адриано сжалось, когда он подумал о собственной жестокости: о поступке, который вряд ли он сам простил бы кому-либо. В его намерениях теперь сделать все, что только возможно и невозможно, дабы добиться ее прощения и возрождения пылкости их чувств… А ведь он усомнился в ней! Мало того, что он проявил к ней недоверие и безосновательно наказал, оставив в заточении, так еще и усомнился в ее чувствах! Ему вспомнились те жаркие объятия и чувственность ее губ, когда она дарила ему свою любовь. Перед ним словно предстал любящий и ласковый взгляд, отражающий ее глубокую преданность и верность любимому. Ему хотелось проклинать себя за такую отчаянную глупость, за необъяснимое отчаяние, в котором он принимал решение относительно любимой.

Его размышления прервали приближающиеся за спиной кроткие шаги. В дверях гостиной появился Бернардо, почтительно склонивший голову перед сенатором.

– Прошу простить, сенатор, прибыл Антонио Брастони…

– Пусть войдет, – оживился Адриано, радуясь, что сможет получить новости о возлюбленной.

Каково же было его изумление, когда появившийся в дверях Антонио предстал перед ним в грязном виде, запыхавшийся и сердитый, но тут же виновато опустивший перед ним голову.

– Антонио…

– Сенатор… – он пытался отдышаться, чтобы не глотать слова… – Синьора…

Адриано не хотел верить своим предположениям, молниеносно промелькнувшим в его голове.

– Что?

Он подошел к Брастони, но тот боялся даже взглянуть ему в глаза.

– О-о, сенатор Фоскарини… – произнес он дрожащим голосом. – Вы даже не представляете, что произошло…

– Что еще произошло в этот «прекрасный» день? – с едким сарказмом торопил Адриано, пытаясь отогнать от себя нашествие мрачных мыслей.

– Синьора… она… синьора бежала из монастыря со своей слугой…

– Что… Что значит бежала?! – воскликнул сенатор и затряс его за плечи.

– Да, я не уследил… Пока меня потчевали… Она украла лошадь… и покинула стены монастыря…

С невероятной злостью, выросшей в нем, Адриано ударил солдата в лицо. Тот пошатнулся и отступил от сенатора.

– Как можно было, Брастони? – воскликнул он. – Как можно было упустить двух женщин, позволив им обвести себя вокруг пальца?

Со злости Адриано стукнул кулаком по столу, желая выместить в своем ударе хотя бы каплю из всепоглощающего чувства злобы. Ему хотелось обернуть в руины все, что виделось вокруг: бить, топтать, уничтожать… Но в какой-то момент Адриано обуздал свои чувства и лишь устало потер лоб.

– Я сам виновен… – вполголоса пробормотал он, словно говорил с собой. – Это воздаяние.

Он глубоко вздохнул и посмотрел на солдата, все еще стоящего с виновато опущенной головой.

– Как ты вообще добрался из того захолустья? – сдавленно спросил сенатор.

– Поначалу пешком. Затем на крестьянской телеге, – ответил тот, и Адриано закрыл глаза, представляя себе, насколько далеко от монастыря за этот день отдалилась Каролина.

И чем дальше она отойдет, тем меньше остается вероятности ее найти.

– Нужно начинать поиски. Мы еще успеем, – произнес решительно Адриано и поднялся.

– Синьор… – робко произнес Антонио. – Я не хочу рассеивать ваши надежды, но до монастыря несколько часов пути. Мы прибудем в кромешной тьме и вряд ли сможем что-то сделать.