Обрученные Венецией

Преодолев несколько миль вдоль Бренты, Каролина направила лошадь к лесу, чтобы скрыть в нем следы от копыт. Какое-то время они пробирались между деревьями, так ясно пахнущими сыростью и подгнившими листьями. Эти естественные осенние ароматы напомнили Каролине о родной Генуе, где в это время года она обычно с упоением наслаждалась предвкушением скорых холодов.

– Я не могу больше передвигаться верхом, – простонала Каролина и, остановив лошадь, спустилась наземь. – Сиди в седле, Палома, я пройдусь.

Она взяла кобылу под узду и отправилась дальше пешком, дабы отчасти размять уставшее в дороге тело.

– Ох, синьора, право, мне неловко, что госпожа идет, а я восседаю в седле, словно на троне.

– Палома, – устало и раздраженно протянула Каролина, – молю тебя не вступать со мной в спор! Едва ли ты сможешь идти в ногу со мной! Сиди, как велено!

Каролину выводили из себя мысли о еде, но, к сожалению, ни о чем другом думать она сейчас не могла. Ей чудилось, что в жизни она не испытывала более сильного чувства голода. А попадающиеся под ногами грибы лишь разыгрывали еще больший аппетит.

– Даже не думайте об этом! – строго велела Палома. – Первое: ни я, ни вы ничего не смыслим в этом. Второе: в это время осени большая часть из них превратилась в труху или наверняка покрылась червями.

На протяжении всего пути женщинам то и дело приходилось останавливаться: долгий путь и неудобство езды верхом требовали частого отдыха. Покинув лесополосу, Каролина направила кобылу в южном направлении. Выбрав этот путь, она прикинула, что их дорога простирается в направлении к Адриатическому морю предположительно параллельно Венецианской лагуне. И ей всем сердцем хотелось отправиться как можно дальше от этих мест, дабы оказаться в недосягаемости от жестокого супруга.

С отвращением прогнав из собственной головы Адриано, Каролина направила свои мысли в сторону Флоренции, в которой мечтала оказаться более всего. Однако он не покидал ее! Коварный сенатор, причинивший ей столько боли и страданий, надежно занял алтарь ее сердца. С горечью Каролина призналась себе: Фоскарини так и не удалось осознать ошибки своих обвинений, и, стало быть, их брак после ее побега будет скоропостижно расторгнут, а ей придется начинать жить заново. Но сумеет ли она теперь верить в любовь?

Спустя некоторое время они вышли к долгожданному мосту. Это придало синьоре Фоскарини немного сил, и, оказавшись на противоположном берегу, она нетерпеливо пришпорила кобылу, направляя ее на юго-запад, где, по ее воспоминаниям, на карте Адриано, висящей в его кабинете, должны рас– полагаться Верона или Виченцо. Разумеется, она понимала, что может глубоко ошибаться в своих предположениях, – незнакомая местность могла крайне запутать ее в выборе направления. Однако Каролина старалась в уме чертить карту их передвижений: от самой Венеции к монастырю, и от монастыря к юго-западной границе. Где-то по пути им надобно выровняться на юг, чтобы скорее достичь Флоренции, к которой приблизительно несколько дней пути. Но вдвоем на одной лошади и при движении только в светлое время суток их путешествие могло растянуться на срок более недели. Каролина уверяла себя, что денег на дорогу им хватит, только вот опасности, которые могли встретиться на пути, весьма настораживали ее.

Какое-то время отдохнув на земле, они с энтузиазмом, покрывающим их усталость, продолжили свой утомительный путь. Следующую половину дня измученные женщины брели в надежде увидеть среди пустующих полей хотя бы какое-нибудь одинокое поселение. Весь этот путь Палома провела в мольбах о том, чтобы Бог смилостивился над ними и привел в какое-нибудь предместье или крестьянскую деревню. Но чем дольше они плелись на уставшей лошади, отдаляясь от монастыря и Венеции, тем меньше у обеих оставалось надежды на то, что Господь все еще покровительствует им.

Одно утешало – дорога на юг оказалась более людной, нежели от монастыря к мосту. Но никто из нескольких встречных телег не желал останавливаться на знаки двух женщин, словно люди избегали общения друг с другом.

Лишь вечером Палому и Каролину, наконец, обрадовал живописный вид: маленькое селение с крестьянскими домами, расположенными на перевале возвышенных окрестностей. Деревушка утопала в вечерних сумерках, поспешно сгустившихся над нею сиреневым туманом. В середине виднелись мелькающие огоньки зажженных свечей.

Сердце синьоры Каролины ликовало: невероятная усталость, сковавшая ее тело, слегка отступила под озарением надежды на спокойную ночь. Однако момент радости стал мимолетным, и синьора попыталась удержаться из последних сил, чтобы не выпасть из седла, словно обмякший полупустой мешок. Коварный голод не позволял собраться с мыслями.

Палома сдерживала эмоции в себе: ее значительнее беспокоило состояние госпожи, чем собственное, и она также лелеяла веру, что у них вскоре появится возможность отдохнуть. Длительная и утомительная дорога довела обеих женщин до изнеможения.