Обрученные Венецией

– Превосходно! – торжественно промолвила Каролина. – Именно этого я и добиваюсь, извольте заметить.

Адриано не смог сдержать смех, такой раскатистый и искренний, что у Каролины невольно проснулось желание вновь приблизиться к нему, как это было всего пару дней назад. Но неосторожность вспыхнувшей страсти смутила ее, и синьорина отвела взгляд.

Они прошли к молу, у которого стояла снаряженная гондола. До этого момента синьорине приходилось наблюдать за этими дивными лодками лишь издали, поэтому сейчас она с наслаждением поглощала вниманием каждую мелочь.

Гондола необыкновенной формы была разумно изобретена венецианцами для удобного и быстрого перемещения по водным улочкам. Невзирая на ее впечатляющие длину и ширину, гондольеры с ловкостью и довольно просто маневрировали на воде между десятками других подобных плавающих средств. Заостренность с обеих сторон гондолы, а также железное навершие «ферро», значительно упрощали ее управление.

Адриано помог Каролине спуститься с мола в гондолу. Под свисающим балдахином из легкого светлого шелка она едва не утонула в мягкости роскошных сидений с подставленными под руки бархатистыми подушечками. Золоченые столбики, на которых держался балдахин, обвивались лентами и живыми цветами, которыми украшалась вся гондола.

Прежде Каролина полагала, что гондольеры, как никто другой в лагуне, имеют возможность собирать сплетни, беспардонно вслушиваясь в беседы своих пассажиров. И немудрено – челядь всегда являлась источником слухов, стремительно распространяемых в обществе. Но сейчас синьорине стало понятно, что на гондоле эти намерения усложняет длина лодки и необходимость управляющего находиться на одном ее краю, отдаляющем его от своих пассажиров. А свисающий с двух сторон полупрозрачный балдахин благополучно, хоть и частично, закрывал Каролину и Адриано от посторонних глаз. Любоваться прекрасным видом лагуны позволяла паре собранность балдахина с боковых сторон гондолы.

Уединенная романтичность царящей в гондоле атмосферы взволновали юную Каролину: ей не приходилось прежде оставаться наедине с мужчиной в подобной близости. Однако смущение лишь раззадоривало ее любопытство.

Горящие ожиданием и откровенным восторгом глаза Каролины, устремленные то на пейзаж вокруг себя, то на своего спутника, вызывали у Адриано невольную улыбку. То, что являлось для него таким обычным и повседневным, заставляло синьорину едва ли не вскрикивать от восхищения.

– Сенатор, вы имеет в своем распоряжении необыкновенную гондолу! – на одном дыхании промолвила Каролина, стараясь вести себя сдержанно и тактично, как и подобает светской даме.

Адриано улыбнулся.

– Это для вас, жительницы побережья, это средство является необычайной диковинкой. В наших краях к нему уже давно привыкли.

Гондольер оттолкнулся веслом от мола, и они изящно скользнули по водной глади.

– Похоже, ореол угасающего солнца не разгоняет венецианцев по домам, – заметила Каролина, глядя на изобилие гондол, передвигающихся по Гранду.

– В вечернее время Венеция особенно красива, – пояснил Адриано. – Хотя совсем скоро большинство горожан, безусловно, разойдутся. Я намеренно пригласил вас на прогулку в этот час.

И, словно в подтверждение слов сенатора, кто-то из гондолы, передвигающейся им навстречу, почтительно склонил перед ним голову. Адриано ответил на приветствие.

Они продолжали передвигаться по каналу, все дальше и дальше отдаляясь от палаццо Фоскарини. Каролина с наслаждением вдохнула свежий воздух и посмотрела в сторону заходящего солнца, где его лучи рассекали вечернее небо.

– Здесь так хорошо, – она с наслаждением закрыла глаза.

Адриано отвел взгляд, чтобы в очередной раз не проявлять видимое восхищение ее прекрасной сущностью. В то же время сама Каролина не понимала, почему он не смотрит на нее, ведь она так старалась сегодня выглядеть особенно прекрасно! Ей невдомек, что Адриано попросту не решался поглощать ее взглядом, дабы сдержать в себе греховные порывы броситься к ней с объятиями. Ибо созерцая эту красоту, Фоскарини с трудом удавалось сдерживать в себе желание насладиться ее прикосновениями.

– Расскажите мне, сенатор, – произнесла многозначительно Каролина и посмотрела на него с легкой улыбкой. – Расскажите мне о Венеции.

Он мечтательно улыбнулся и, наконец, перевел взгляд на синьорину.

– Здесь и целого вечера будет недостаточно, чтобы удовлетворить ваше неисчерпаемое любопытство, – с легкой улыбкой на устах ответил он. – Могу сказать, что водные улочки Венеции обладают магическими способностями залечивать душевные раны. Я нередко отправляюсь на прогулку в одиночестве. Чаще всего в то время, когда город охвачен глубоким сном или перед восходом солнца. Что-то есть в этом особенно чарующее.

Казалось, что его взгляд передавал томный вздох, исходящий из глубины души и скрывавший в себе необъяснимую любовь к родной республике. Заметив это, Каролина улыбнулась.