Обрученные Венецией

Каролина попыталась сглотнуть очередной комок удушливых слез, но не смогла и сквозь рыдания промолвила:

– И… ты… молчала?

– Я же не была в этом уверена, – пожала та плечами.

– И что… что теперь мне делать, Палома? – с каким-то ужасом и растерянностью спросила Каролина, и отвела взгляд, словно в ее положении было что-то постыдное.

Пытаясь ободрить хозяйку, Палома крепко сжала ее руку и с твердостью в голосе ответила:

– Как что, синьора? С нетерпением ждать этого дитя, моя дорогая! Несомненно, ждать! Вскоре вы поймете, что радости более, чем материнское счастье, в этом мире быть не может. Вы представляете, синьора, какой крепкий этот малыш, если, несмотря на столькие потрясения его матери, он смог все выдержать и возвестить о своей маленькой жизни?

Но синьора Фоскарини продолжала лежать недвижимо, словно окаменевшая, даже не ощущая слезы, непрестанно застилающие ее глаза. Палома с пониманием смолкла.

Разумеется, ей известно, что беременность Каролины сейчас все усложняет, и теперь им нужно думать лишь о том, чтобы сохранить жизнь малышу. Следующие слова госпожи прозвучали, словно в такт мыслям Паломы:

– А где, Палома, где я буду его растить? Что я смогу дать этому малышу? За что мы будем с ним выживать в этом мире, если я совсем ничего не умею делать? Я ведь избалованная синьора, никогда не прикасавшаяся к работе? Ведь неизвестно, как встретит меня тетушка с такими вестями…

Ее тихие рыдания казались и вовсе беззвучными. Палома знала, что теперь на ней, именно на ней лежит ответственность за их будущее.

– Ну, светлейшая синьора. Не все так скверно. Ведь у малыша есть и отец…

Увидев лицо Каролины, искаженное в гневном требовании замолчать, Палома запнулась.

– О чем ты говоришь, Палома? – озлобленно процедила она сквозь зубы. – Если Адриано все еще считает меня виновной, то он погубит нас обоих…

– Я не соглашусь с вами синьора, – ответила спокойно Палома. – Мне понятно, что вас расстроили эти перемены и надеюсь, что в ближайшее время вы измените к ним свое отношение. Но вы забываете, что сенатор Фоскарини безумно желал от вас наследника. И я уверена, что вас он все еще любит…

– А если нет? – все еще сердилась Каролина. – А если он готов вернуть меня в монастырь? Нет, Палома! – в ее голосе звучала твердость. – Я выкручусь сама, но никогда не станут молить Адриано Фоскарини о милостыне! Он не увидит меня на коленях! Я обойдусь без него!

Палома улыбнулась себе, когда перед ней вновь предстала решительная и отважная госпожа, умеющая свернуть горы на пути к собственному счастью. И кормилица знала, как никто другой, что умение Каролины разумно решать сложные задачи, сила ее духа и Господь, который никогда не покидает ее душу, помогут ей преодолеть все препятствия.

– Сенатор Фоскарини… – смелость в голосе Паломы заставили Каролину гневно посмотреть на кормилицу, – сенатор ради ребенка был бы готов на все, как и любой другой мужчина, желающий наследника. Он во что бы то ни стало вернул бы вас.

– Да лучше я буду нищенкой… – всхлипывала Каролина. – Лучше… я издохну, как последняя бродячая собака… – она заметно задыхалась от гнева. – Но унижаться перед Адриано Фоскарини я не буду!

Это был крик души, вырвавшийся из ее горла хрипом с потоком слез и рыданий. Ох, как же ей хотелось бы сказать эту новость любимому Адриано два месяца назад, когда они пылали любовью и страстью друг к другу! Как же она жаждала вернуть время вспять! Тогда бы она не пошла бы на ту злосчастную встречу с Марго, а обо всем поведала бы Адриано. И тогда все сложилось бы по-иному.

Послышался стук открывающейся двери, и Каролина с ожидающим ужасом в глазах уставилась на вход в комнату, откуда должны были появиться Анджела и Энрике.

– Каролина, к вам можно? – послышался тихий голос Анджелы.

– Да, проходите, – ответила та и попыталась подняться с кровати.

– Не вставайте, Каролина, – произнесла с улыбкой вошедшая Анджела. – Не нужно подниматься.

– Вам, наверное, уже известно? – спросила Палома, прекрасно понимая, что Диего, прежде чем уйти, разговаривал с супругами.

Анджела вошла одна, видимо, Энрике решил оставить женщин наедине.

– Да, – еще шире улыбнулась та. – Отчего же вы плачете, дитя мое? – воскликнула удивленно она, увидев в глазах Каролины застывшие слезы.

– Ох, Анджела, как же? Вы ведь не знаете всего… – Каролина снова зарыдала. – Ведь отец ребенка… О, бедный мой супруг! – она уткнулась в подушку, содрогаясь от рыданий, поминая недобрым словом Адриано за то, что оставил ее в таком положении.

Анджела взволнованно взглянула на Палому, ожидая объяснений от нее, но та, повинуясь указу хозяйки, покорно молчала, кротко опустив глаза, чувствуя неловкость за артистизм, который демонстрировала Каролина.

– Что? Что с вашим мужем? Он погиб? – с ужасом воскликнула Анджела.