Обрученные Венецией

Джозуэ прекрасно понимал, что она не осилит притащить этот мешок и, вероятнее всего, откажется выполнять его приказ, что играет ему на руку.

В какой-то момент Каролина в самом деле ужаснулась, но заметив, что этот нахальный солдат еще и потешается над ее испугом, она одарила его усмешливым взглядом.

– Стало быть, доставить прямо к вашим ногам? – переспросила она.

– Вот именно, принцесса! Прямо к моим ногам, – с издевательским сарказмом повторил рыжеусый.

– Как изволите! – яростно вскрикнула она и со всей силы толкнула мешок ногой, от чего он перекинулся, а содержимое рассыпалось в направлении рыжего наглеца широкой полосой и последние несколько зернышек на самом деле пали у его ног.

Каролина видела его сердито напрягшиеся желваки, нервно забегавшие на его щеках. В плохом предчувствии она со страхом шагнула назад.

– Каролина! – внезапно услышала она обеспокоенный голос Андреа, выскочившего на улицу.

Паскуаль и Джозуэ переглянулись.

– Это она! – шепнул Риццо.

– Андреа, вернись в дом и закрой двери на засов! – строго прикрикнула она в ожидании действий солдат. Спрятаться от них ей уже не удастся, а детей спасти еще можно.

– Ах ты, мерзавка! – заорал Джозуэ и подскочил к ней.

Он схватил ее за руку и со всей силы сжал кисть. От возникшей боли на глазах Каролины выступили слезы, но она даже не пикнула, а только смотрела в горящие презрительным пламенем глаза и безмолвно испытывала на себе дьявольский взгляд.

– Известно ли тебе, оборванка, что крестьяне, которые пытаются избежать оплаты налогов, сидят за это в тюремных казематах?! – гневно заорал Франко, униженный ее обращением с ним. – И можешь не сомневаться, что сейчас ты отправишься именно туда!

Не взирая на ее попытки вырваться, он насильно подтащил ее к телеге, взял бечевку и, сомкнув ее руки на спине, туго связал их. Затем небрежно толкнул ее на телегу, от чего Каролина с тяжестью упала на бок, стараясь всеми силами не повредить свое чадо. Франко запрыгнул на место возничего, а Риццо взял лошадь под узду, направив ту к выезду со двора.

– Оставьте меня! – кричала Каролина, тщетно пытаясь сползти с телеги, но ее удержал присевший рядом солдат. – Вы пожалеете об этом!

– Непременно! – с усмешкой воскликнул Джозуэ, пытаясь перекричать шум скрипящей телеги. – Всю жизнь буду сидеть и жалеть.

– Каролина! – внезапно услышала она голос маленького Анд реа, который бросился со всех ног за уезжающей телегой.

Девочки бежали следом за ним.

– Андреа, сию минуту вернитесь в дом! – истошно кричала Каролина.

Она попыталась приподняться и положить голову на лежащий за ней мешок, что удалось ей с адским трудом. Она видела, как дети продолжали бежать за телегой, пока Джозуэ не вывел лошадь на более ровную дорогу и разогнал ее так быстро, что те далеко отстали, покрывшись облаком пыли. И только сейчас Каролина ощутила дикую боль в спине и связанных руках, изрезанных толстой бечевкой. Утреннее солнце начинало припекать ей макушку, отчего ее голова бессильно склонилась к плечу. Как во сне раздавался лязг кнута, топот лошадей и невыносимый скрип телеги.

– Мерзавец! – закричала со всей силы Каролина. – Это не сойдет тебе с рук!

Но ей казалось, что ее крики уносились ветром в противоположную сторону, и все, на что у нее хватило сил, – это тихонько заплакать.

Ей удалось немного успокоиться, когда селение исчезло из ее поля зрения. Она не думала о том, куда ее везут: слишком много боли ей приходилось испытывать одновременно. От ощущений неприятного прикосновения жарких лучей солнца, обжигающих ей кожу на лице и руках, она чувствовала, как пот стекает по ней горячим ручьем. Бечевка резала ей кисти рук, и Каролина почувствовала, что на разрезах выступила кровь. Страх за ребенка сковывал ее, но она осознавала всю безысходность ситуации. Что теперь будет с ней? А что будет с малышом? Неужто ей не выкрутиться из создавшейся ситуации?

Ярко светящее солнце не позволяло ей открыть глаза, из которых непрерывно текли слезы. Она чувствовала, что жажда сводит ее с ума, хотя понимала, что просить что-либо у этих людей нет смысла. Однако страх, что если она сейчас же не попьет, то упадет в беспамятство или умрет, казался непреодолимым.

– Воды, – простонала она, словно перед смертью, – дайте воды, Богом молю!

Услышав ее голос, Джозуэ обернулся и спросил у напарника:

– Что она говорит?

– Воды просит, – ответил тот. – Может, дать глоток?

– Как прибудем на место, напьешься вдоволь, – буркнул сам себе Франко.

Ее голова бессильно скатилась к плечу, локоны прилипли к шее и лицу. Она готова была даже укрыться в холодных стенах камеры, только бы убраться с лучей невыносимо палящего солнца.

Адриано уныло посмотрел на свою кобылу, заходившуюся пеной. И это случилось прямо у того самого понтонного моста через Бренту, о котором он говорил накануне. Их отъезд задержался: прямо у конюшни его настиг сенатор Мартелли с расспросами, и Адриано не смог сразу же отправиться в путь. После беседы с сенатором было решено направить стражников к Паоло, чтобы обыскать того и взять под стражу.