Обрученные Венецией

– Признаться честно… – она закусила губу, осознавая всю неловкость своей исповеди, – я сейчас сгорю от стыда… И уж тем более, рассказывая это вам… Боюсь, что ваше мнение обо мне напрочь изменится, но, несомненно, я заслужила этой у части.

«Не могу поверить, что слова Орнеллы окажутся правдой!» – в отчаянии думал Адриано, но терпеливо замер в ожидании ее объяснений.

– К примеру… к примеру… меня научили стрелять из лука, а потом… из арбалета, – он ощущал, как она внимательно следит за его реакцией после каждого своего слова, поэтому всеми силами сдерживал в себе облегченный вздох и улыбку. – Я умела обращаться с оружием и не стыдилась этого.

Теперь он понимал, что переоценил ее стремительное взросление, которым восторгался всего несколько часов назад. Однако после ее слов его изумляло другое: как может в даме настолько искусно сочетаться столько женственности и детской беспечности одновременно?! Просто поразительно!

Ирония в карих глазах венецианца подзадорила Каролину, и далее она продолжала более смело и откровенно.

– Бывало, что крестьянские дети брали меня на охоту и даже рыбалку. И, невзирая на то, что все это приносило невероятную усладу моей душе, мое поведение подлежало еще большему осуждению и запретам. Но это лишь подначивало меня на новые опрометчивые поступки. В конце концов я стала тайком покидать имение, чтобы встретиться с ребятами, минуя при этом даже герцогскую стражу. И немудрено, что суровый отец меня всегда наказывал. Ему или кто-то говорил о моих проказах, или же он сам становился их свидетелем… Так или иначе, мое дурное поведение привело к тому, что в обществе поползли дурные слухи о том, что Лоренцо да Верона потакает крестьянам: прощает им долги, отдает едва ли не даром земли в пользование. Но это такая чушь… Все это оставалось беспочвенными слухами, поскольку аристократия, имевшая общие дела с герцогом и прекрасно знавшая его жесткость, напрочь опровергла любые немыслимые домыслы. Однако сейчас мое поведение может подвести черту под судьбой отца. Если его обвинят в сговоре с мятежниками, ему грозит виселица только из-за того, что когда-то я не смогла сдержать свои порывы неповиновения.

С этими словами Каролина вытерла набежавшие слезы.

– Beata stultica[11], – не сумев сдержать добродушия на устах, промолвил Адриано. – Милейшая синьорина, полагаю, вы преувеличиваете значимость своего прошлого и зря увязываете его с сегодняшними событиями в вашей республике. К тому же, я вам ясно сказал, что сказанное мной нельзя принимать за однозначную правду, пока с подтверждениями не прибыл мой гонец Габриэль. Как только он явится, я непременно поделюсь с вами истинным положением дел.

– О, Адриано, – с благодарностью в голосе ответила Каролина и ощутила, что ее сомнения в сердце по поводу сенатора куда-то совсем улетучились, – моя признательность за ваши поступки в отношении меня безмерна! О, если бы вы знали, как я благодарна вам за вашу милость!

С этими словами она склонила голову ему на плечо, что, разумеется, посчиталось бы в обществе недопустимым жестом, и насладилась ощущением этого долгожданного и прекрасного чувства покоя. Адриано боялся одного: она услышит, как грохочет в груди его сердце от ее невинных, но не позволительных для дамы прикосновений. Эта минута продолжалась недолго, и Каролина взволнованно отпрянула.

– Простите, сенатор, я совершенно забылась… простите за мою фамильярность и это… проявление слабости… даю слово, что впредь буду следить за собой. Теперь вы можете сами удостовериться в моей невоспитанности.

Ее этот момент и впрямь напугал, а вот его, судя по раскатистому смеху, напротив, забавлял.

– Вы придаете слишком много внимания мелочам! И раз уж наши отношения так далеко зашли, – его откровенная ирония вызвала в ней тихий смех, – полагаю, мы можем с вами общаться без употребления титулов. Тем более, что, по предположению венецианцев, вы – моя кузина, а потому мы можем несколько отойти от официоза.

Каролина улыбнулась и в очередной раз с восторгом отметила про себя великодушную сущность этого удивительного человека.

– Каролина, вы очень устали за все это время. Болезнь совершенно вымотала вас, как я посмотрю. С тех пор, как вы появились здесь, то ни разу не покидали имение. Я хочу вам предложить вечернюю прогулку по Большому каналу. Полагаю, она пойдет вам на пользу.

– Ох, я с радостью принимаю ваше предложение, сенатор! В ваше отсутствие мне совершенно не хватало общения, что угнетало меня более всего! – восхищенно ответила она и тут же остановила свой взгляд на портрете, висящим над комодом напротив ее кровати. – Все это время хотела полюбопытствовать, кто эта изумительная женщина?

Взгляд сенатора пронзило восхищение, которое тут же сменила скорбь, когда он устремился на холст.

– Моя матушка Эмилия, – с тоской в голосе промолвил он. – Эти покои когда-то принадлежали ей.

– Поразительно, – задумчиво ответила Каролина, – но она приснилась мне этой ночью…

– Правда? – изумился Адриано. – И каким образом?