Обрученные затмением

В час я позвонила отцу, предупредила о поездке в Дулут и, провожаемая тяжелым взглядом Мии, покинула дом. Погода стояла отличная, дорога была расчищена и посыпана солью с песком, в результате заминок по пути не возникло.

Я бродила по торговому центру без особого энтузиазма, покупала из одежды все, что более-менее подходило по размеру и хоть немного нравилось. Напряжение будто рукой сняло, а настроение вернулось и в разы приумножилось, едва моя нога ступила в книжный магазин. Здесь я могла ходить часами, а то и вовсе пропасть до ночи.

К реальности вернула телефонная трель. Даже не глядя на экран, я знала имя звонившего. Деррен оказался крайне пунктуальным – напомнил о себе минута в минуту.

– Привет! Приедешь? – прозвучал вопрос, стоило принять вызов и произнести «алло».

– Да, – без малейших колебаний отозвалась я.

– До встречи! – произнес Форестер, и в динамике раздались короткие гудки.

Без четверти пять я подъехала к его сказочному дому, взяла пакет с пирожными, посчитав, что прийти в гости с пустыми руками будет неприлично с моей стороны, и мелкими шажками устремилась к крыльцу. Стучать или звонить не пришлось – дверь распахнулась до того, как занесла руку.

Хозяин дома был одет в темно-синие джинсы и черную футболку, которая подобно второй коже облегала мускулистый торс и не оставляла моей фантазии ни капли раздолья. Влажные и черные как смоль волосы блестели в свете горевших над его головой фонарей. Деррен догадывался, какое впечатление произведет на меня своим видом, и точно пытался этого добиться.

– Привет! – с тенью улыбки проговорил Форестер и открыл дверь пошире, намекая, что мне следует переступить порог и перестать выстуживать дом.

Я энергично кивнула в знак приветствия, вошла внутрь и вручила Деррену бумажный пакет. Удерживая пирожные левой рукой, он помог мне снять пуховик, после чего убрал его в шкаф и ленивой походкой направился в другой конец дома.

Задержавшись на миг у зеркала, я пригладила волосы, пересекла холл и застыла у дверной арки. В гостиной царил полумрак. Благодаря разведенному в камине огню она казалась теплой и уютной.

– Не знал, что тебе нравится, поэтому заказал всего понемногу. Ты же голодна? – Деррен указал на овальный стол из черного стекла, который буквально ломился от множества аппетитных на вид блюд.

Правильнее было бы отказаться, сославшись на дела, но я захотела остаться, узнать Форестера получше.

«Только бы не пришлось потом жалеть…» – пронеслась в голове мысль.

– По правде говоря, очень, – решительно отозвалась я, отбросив все страхи и сомнения прочь.

На губах Форестера появилась ослепительная улыбка. Он отодвинул стул и жестом пригласил меня занять место за столом. Происходящее походило на сказку, и я надеялась, что таковой она и останется до конца моего пребывания в этом доме.

– Расскажи немного о себе, – произнес он, протягивая бокал с огуречно-мятным смузи, который оказался невероятно вкусным. – Что угодно. Можешь поделиться названиями любимых блюд, фильмов, интересными историями из жизни.

На протяжении ужина наши голоса не смолкали в гостиной даже на минуту. Стоило мне ответить, какое предпочитаю мороженое, Деррен сразу спрашивал, за какую футбольную команду я болею. За час с лишним мы узнали друг о друге столько всего, что у меня сложилось впечатление, будто я знакома с ним с детства. Даже о соседке по комнате, с которой прожила бок о бок больше года, мне было известно гораздо меньше.

Вдоволь насытившись, мы переместились на диван. Я прислушивалась к потрескиванию дров в камине и открыто разглядывала Деррена, на лице которого играли блики пламени. В мягком полумраке его глаза казались почти синими, как и у Ребекки, а легкая улыбка невероятно соблазнительной.

– Почему ты вернулась? – внезапно спросил он.

– Причин много: одиночество, невыносимая тоска по дому и близким… Я не смогла обрести в Тампе друзей. Поначалу не хотела ни с кем сближаться, надеялась, что отец вот-вот приедет за мной или позовет обратно в Эмбаррасс. Потом догонять ушедший поезд было уже поздно… – слезы невольно навернулись на глаза. Я пыталась их удержать, но они все-таки пролились. – Даже с соседкой по комнате, мы так и остались почти чужими людьми.

– Пожалуйста, не плачь, – Деррен осторожно вытер мокрые дорожки с моих щек.

– Я редко плачу. Правда, – ответила со слабой улыбкой.

Меня переполняли сильные переживания. Вдобавок я чувствовала себя слишком открытой перед ним, уязвимой и беззащитной. Тем не менее не хотела прятать сердце под броню. Сидеть рядом с Дерреном в тишине вечера и рассказывать о себе что-то личное казалось сейчас невероятно правильным.

– Знаю. Даже после моих ужасных обвинений ты продолжала держаться стойким оловянным солдатиком. Пожалуйста, прости, – с мольбой прошептал он.