Обрученные

После этого прекрасного полета начинается основная часть фильма. Мы узнаем о жизни людей до основания Общества, до того, как все стало работать в соответствии со статистикой и научным предвидением. Лицо Кая снова становится безмятежным. Я слежу за тем, как на нем отражаются перипетии сюжета, но оно остается спокойным.

Когда начинается рассказ о введении системы подбора пар и Обручения, Ксандер поворачивается и смотрит на меня. В бледном свете от экрана я вижу, что он улыбается мне, и отвечаю улыбкой. Рука Ксандера ложится на мою, и я забываю о Кае.

До конца фильма.

В конце нам снова показывают, как люди жили до основания Общества. И что будет с нами, если Общество перестанет существовать, Я не знаю, что они имеют в виду, но это почти смешно. Угрюмые люди бредут мимо бесплодных равнин, по опасным, полупустым улицам к своим жалким хижинам. Потом будто ниоткуда в небе появляется зловещий черный самолет, и все с пронзительным криком бросаются прочь. Но вот звучит гимн Общества, высокие голоса сливаются с торжественными басовыми нотами, символизируя любовь к родной земле.

Сцена кажется утрированной и нелепой, особенно в сравнении с достойной и спокойной смертью дедушки, которую я наблюдала в прошлое воскресенье. Смерть не должна быть такой, как в этом фильме. Один из актеров драматично падает на землю. Неестественно яркие красные пятна выступают на его одежде. Слышу рядом со мной сдавленный смех Ксандера. Он чувствует то же, что и я. Спохватываюсь, что совсем забыла о Кае, и оборачиваюсь к нему, чтобы посмеяться вместе.

Кай плачет. Беззвучно.

Слеза стекает по его щеке, и он смахивает ее так быстро, что я почти сомневаюсь, видела ли я эту слезу. Но я ее видела. Видела. И следом так же быстро стекает вторая. Слезы застилают ему глаза. Как же он смотрит? Но он не сводит глаз с экрана.

Я не привыкла видеть чужое горе. Я отворачиваюсь.

Когда фильм заканчивается повторением первых кадров, снятых с воздуха, Кай глубоко вздыхает. Я почти чувствую, как ему больно, но стараюсь не смотреть на него, пока в зале не загорается свет. Кай снова спокоен и собран. Это прежний Кай, которого я знаю. Или думала, что знаю. Никто ничего не заметил. Кай не знает, что я видела его слезы.

Я молчу. Не задаю вопросов. Сижу, отвернувшись. Я такая. Веду себя, как мне свойственно. Но дедушка верил, что я могу быть другой. Как боковое зрение, как вспышка синего огня рядом со мной, в голову приходит мысль. Кай. Он наблюдает за мной? Ждет ответного взгляда?

Медлю, прежде чем повернуться. Но когда поворачиваюсь, он больше не смотрит на меня, если вообще когда-нибудь смотрел.

ГЛАВА 9

Двумя днями позже я стою в группе школьников перед главным зданием Древесного питомника. Утренний туман поднимается вокруг нас. Будто ниоткуда возникают очертания людей и деревьев.

— Ты когда-нибудь занималась этим раньше? — спрашивает меня девочка рядом со мной. Я ее совсем не знаю; должно быть, она из другого городка и из другой средней школы.

— Нет, никогда, — отвечаю я, пораженная тем, что одна из фигур явилась из тумана в образе Кая Макхэма. Его облик излучает спокойствие и силу. И осторожность. Увидев меня, он машет мне рукой. Значит, он тоже записался на восхождения в качестве активного отдыха во время летних каникул. После небольшой паузы, во время которой я, улыбаясь, машу рукой Каю, поясняю:

— Я гуляла, но никогда не поднималась на холмы.

— Никто этим раньше не занимался, — подтверждает Лон, немного надоедливый мальчик из нашей школы. — Нам этого много лет не предлагали.

— Мой дед умел подниматься в горы, — говорю я.

Лон не унимается:

— Умел? — переспрашивает он. — В прошедшем времени? Он что, умер?

Прежде чем я успеваю ответить, появляется офицер Зеленой армии и, откашлявшись, встает перед нами. Он немолод, с коротко стриженными седыми волосами и оливковой кожей. Этим он немного напоминает мне дедушку.

— Здравствуйте, — говорит офицер голосом, таким же жестким и колючим, как его волосы. В отличие от дедушкиного, его голос звучит неприветливо. Пора мне перестать искать всюду дедушку. Он не может материализоваться из окружающих меня деревьев, как бы мне этого ни хотелось. — Я ваш инструктор. Вы должны обращаться ко мне «сэр».

Лон не может сдержаться:

— Мы пойдем на Большой холм? Инструктор останавливает его взглядом, и тот сникает.

— Никто, — продолжает офицер, — не разговаривает без моего разрешения. Это понятно?

Мы киваем.

— Не будем больше терять времени. В путь!

Он указывает на один из поднимающихся за его спиной, густо поросших лесом холмов питомника. Это не Большой холм, он не так высок, но это одно из предгорий, которые, как правило, разрешено посещать только служащим питомника. Моя мама говорит, что эти малые холмы удобны для тренировки восхождений: на лесистых склонах много быстро растущего густого подлеска.

— Поднимайтесь на вершину этого холма, — говорит инструктор, поворачиваясь на каблуках. — Я буду вас там ждать.

Он это серьезно? Без предварительной тренировки?

Офицер исчезает в густом подлеске.