Читаем Обручник. Книга вторая. Иззверец полностью

Ленин хлопнул Зиновьева по колену, поскольку они сидели, выставившись друг перед другом.

– А если это вывести за скобки? – настойчиво продолжил свою вопросительную серию Ильич.

– Я бы сказал так, – заключил Зиновьев, – если вы меня не обвините в тавтологии: он надежен своей безнадежностью.

Каменев же, как-то незаметно даже для Ленина, свел разговор к частности на общее, например, сказав:

– Качество политического класса зависит не от количества тех, кто его, собственно, представляет, а от искоренения двойственности познания.

Потом, мало видеть факты, надо вывести их на широкий горизонт.

Причем, без ссылки на прошлое.

Ленину стыдно было признаться, что многие фразы Каменева он с удовольствием использовал бы в своих работах.

А Григорий продолжал:

– Некоторая горечь, конечно, портит вкус предощущения будущего.

И этой горечью является неверие некоторых политиков в то, что революция – удел неизбежности.

Так у Ленина разговор с Каменевым о Зиновьеве не получился.

И может, к лучшему.

Ведь одно было несомненным.

Они оба были «ушиблены» идеей нового переустройства мира. Как опытный охотник, знающий не только повадки тех, кого выслеживает, но и стараясь сам не стать дичью, Ленин постоянно и зорко следил за теми, кто – или по чьей-то рекомендации, или сугубо стихийно примыкал к его судьбе, и становился, в зависимости от способностей и преданности тем, кем считал нужным именно он.

В ту пору Швейцария была наводнена не только вольнодумцами и революционерами, но и простыми отщепенцами, толком не знающими, куда приложить свою не очень мудрую голову.

У Зиновьева не было разбору в знакомствах.

Каменев же, напротив, был в этом деле разборчив и даже скуп.

И вдруг, как им показалось обоим, они вошли в то же Женевское озеро в одном и том же месте, хотя стояли на противоположных берегах.

И таким «озером» стала Розалия Землячка.

Вот тут-то соперничество и обрело форму тотальной войны.

Конечно же, словесной.

А насчет разных берегов не зря было сказано.

Первым с Розалией познакомился Зиновьев.

И пока он бегал за какими-то ублажительными для новой знакомой яствами или чем-то еще, Землячка, почувствовав за собой слежку, переметнулась на противоположный берег, и там, тоже внезапно, оказалась в поле внимания Григория Каменева.

Вместе они оказались уже у Ильича.

– Лексическая форма, на которой мы общаемся, – сказала Розалия, – не очень мне нравится.

Мы – каждый в отдельности – и все вместе, кажется, разучиваем пьесу, слова которой безнадежно забыли.

И вот когда договорились не изнемогать от словесных дуэлей, к ним вышли сперва Крупская, а за ней и Ленин.

– А я вас заждался, – обратился он к Землячке.

И – «дуэлянты» – ахнули.

Ведь они думали…

Ну теперь это не имеет значения.

Тем более, что Владимир Ильич увлек Розалию в соседнюю комнату, а Надежда Константиновна произнесла:

– Ну что, по чаю ударим?

Этот ее полужаргон чуть смутил Зиновьева.

Зато преобразил Каменева.

И он – за обоих – солидно ответил:

– Чай, как нечай, не бывает невзначай.

И Крупская захлопала ему в ладоши.

2

Крупская помнила, как когда-то ей один из ее кружковцев так разложил, как он сам выразился, «но янам» слово «соратник».

– Так раньше, – не то всерьез, не то в шутку разъяснял он, – солдат заставляли принудительно убирать казарму.

Команда звучала примерно так: «Сор – ать!».

То есть, иди убирай замусоренность.

Посмеялись тогда над этим и сама байка почти забылась.

И вдруг однажды Надежда Константиновна читает в одной из газет:

«Рядом с Лениным, как всегда, его верная соратница Крупская».

И ни слова, что она жена.

Супруга.

Православно венчанная.

Пусть и с поддельными кольцами.

Но ведь другой-то у Владимира Ильича попросту нет.

Ну там мелькают разные, действительно, наверно, соратницы.

Но они ему не близки так, как она.

Одно, конечно, ее, как женщину, задевает.

У Ильича жизнь состоит из трех производных: сон, чтение и работа.

Иногда, и то с великим трудом, она нарушает эту установленную цепочку.

Но при этом на его лице написано такое страдание, что ее начинают есть угрызения совести за то, что она нарушила установившийся порядок.

Если честно, она не очень хорошо понимает, что станут делать большевики в пору, когда придут к власти.

Она уже успела увидеть жизнь России изнутри.

Конечно, передовая часть тех, кто желает перемен, пребывает, можно сказать, в эйфории обыкновенной блажи.

А та, что идет следом за ней?

Ей каково?

Ведь она никогда не поймет, как народом может управлять он сам.

Ну внушить ей какую-нибудь блажь не составит труда.

А когда вдруг поймется, что это блеф, то как дело будет обстоять дальше?

Карл Маркс задавил всех фундаментальностью своего мышления.

Читая его, просто проникаешь в некий мир тобой неосознанного или, недостаточно усвоенного.

А как найти в этой глыбе тот кварцевый высверк несостоявшегося в свое время явления, и по случаю бесхозности, присвоить себе?

У Крупской не хватает духу поговорить об этом с Владимиром Ильичем.

Ибо ему кажется, что она действительно все знает, понимает чуть ли не лучше его.

А ей было стыдно признаться, что это далеко не так.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука
Бич Божий
Бич Божий

Империя теряет свои земли. В Аквитании хозяйничают готы. В Испании – свевы и аланы. Вандалы Гусирекса прибрали к рукам римские провинции в Африке, грозя Вечному Городу продовольственной блокадой. И в довершение всех бед правитель гуннов Аттила бросает вызов римскому императору. Божественный Валентиниан не в силах противостоять претензиям варвара. Охваченный паникой Рим уже готов сдаться на милость гуннов, и только всесильный временщик Аэций не теряет присутствия духа. Он надеется спасти остатки империи, стравив вождей варваров между собою. И пусть Европа утонет в крови, зато Великий Рим будет стоять вечно.

Владимир Гергиевич Бугунов , Евгений Замятин , Михаил Григорьевич Казовский , Сергей Владимирович Шведов , Сергей Шведов

Приключения / Современная русская и зарубежная проза / Научная Фантастика / Историческая литература / Исторические приключения
Пляски с волками
Пляски с волками

Необъяснимые паранормальные явления, загадочные происшествия, свидетелями которых были наши бойцы в годы Великой Отечественной войны, – в пересказе несравненного новеллиста Александра Бушкова!Западная Украина, 1944 год. Небольшой городишко Косачи только-только освободили от фашистов. Старшему оперативно-разыскной группы СМЕРШа капитану Сергею Чугунцову поручено проведение операции «Учитель». Главная цель контрразведчиков – объект 371/Ц, абверовская разведшкола для местных мальчишек, где обучали шпионажу и диверсиям. Дело в том, что немцы, отступая, вывезли всех курсантов, а вот архив не успели и спрятали его где-то неподалеку.У СМЕРШа впервые за всю войну появился шанс заполучить архив абверовской разведшколы!В разработку был взят местный заброшенный польский замок. Выставили рядом с ним часового. И вот глубокой ночью у замка прозвучал выстрел. Прибывшие на место смершевцы увидели труп совершенно голого мужчины и шокированного часового.Боец утверждал, что ночью на него напала стая волков, но когда он выстрелил в вожака, хищники мгновенно исчезли, а вместо них на земле остался лежать истекающий кровью мужчина…Автор книги, когда еще был ребенком, часто слушал рассказы отца, Александра Бушкова-старшего, участника Великой Отечественной войны, и фантазия уносила мальчика в странные, неизведанные миры, наполненные чудесами, колдунами и всякой чертовщиной, и многое из того, что он услышал, что его восхитило и удивило до крайности, легко потом в основу его книг из серии «Непознанное».

Александр Александрович Бушков

Фантастика / Историческая литература / Документальное