Обрыв

Нет, мы не договорились. Точнее, я с ним не договорилась. Я не уехала домой. Я сидела в машине и смотрела на высокий белый забор, окружающий дом Андрея… Волнение накатывало волнами одна черней и холоднее другой. Я сама не понимала, что происходит, и мне казалось, что я схожу с ума от этого непонимания.

"— Видишь там, на небе, звезды?

— Вижу… а ты, оказывается, романтик, Зверь.

— Когда все они погаснут…

— Ты меня разлюбишь?

— Нет. Когда все они погаснут — это значит, что небо затянуто тучами. Ты не будешь их видеть день, два, неделю… Но это не говорит о том, что их там нет, верно? Они вечные, малыш. Понимаешь, о чем я?"

Не может быть, чтоб они все погасли. Здесь что-то не так. Я ударила руками по рулю. Но что не так? Что ты натворил, Максим, и зачем?

Неужели ты сыграл для меня спектакль, чтоб я забыла и не искала? Разыграл мне театр одного актера, в котором был и палачом, и жертвой? А ведь это намного больше походило на правду… Где ты? Где ты спрятался от меня и от себя самого?

Я увидела, как Андрей вышел из дома один и сел в машину. Не знаю почему, но я поехала за ним…

* * *

За стеной раздавались мужские голоса, доносился запах кофе и сигарет. К хозяину приехал гость. Судя по всему, очень важный. Его привезла какая-то женщина. Ее голос Анечка тоже уже не раз слышала. Иногда эта женщина привозила других Сестер, которые потом становились Невестами. Но больше всего пугали гости-мужчины, ведь ее заставят их развлекать. Невеста должна быть усладой для всех воинов. Во имя этого ее кормят и не режут ей горло, как свинье. Потому что она святая, и Аллах подарит ей рай обязательно.

Анечке Вологдиной было всего шестнадцать, когда ее сюда привезли два года назад. Трудный возраст, неблагополучная семья, ссоры с одноклассниками. Крики в спину "тупая уродина". И обида, дикая обида на весь мир — почему у нее в жизни вот так, а у других все есть. У других манна небесная сваливается на голову.

Вот подруга ее, Ленка Бородина, у нее и мать свой бизнес имеет, и отец. Живут, в золоте купаются. А у Бобровой свой дом и семья из троих детей. Отец содержит, а мать всякие букетики делает по выходным. Проводит семинарчики. И все у них зашибись. Только у нее все плохо. У нее все ужасно. У нее дома мать варит суп без мяса на кухне злая, как собака, готовая весь мир взорвать, а отец смотрит какой-то сериал и хлещет водяру с граненого стакана. Денег нет от слова "сафсем". И никогда не было. Иногда они бухают вместе… Иногда громко орут матом или трахаются за стенкой. А ее тошнит от этих звуков и хочется блевать… ведь еще вчера мать трахалась с ремонтником Васей за пару сотен рублей на эту бутылку, которую поставила перед отцом на столе. И… он знал об этом.

Одна радость — интернет, и тот у соседей ловит. Тупые идиоты его не защитили паролем. У нее теперь одна отрада. Подружки ее новые "Черные Сестры". Особенно близка ей Юля… та, что теперь Гузель называется. Она обещает Анечке, что жизнь может быть совсем другой. И любовь может быть настоящей, крепкой и отчаянной, как в книгах. Вот ей семнадцать, и она, Гузель, уже замужем. Ребенка от мужа ждет. А муж ее в армии со злом сражается. С тем злом, которое из мамы и папы Анечки алкоголиков и неудачников сделало. Вот зло надо уничтожать. И ее муж так и делает, рискуя жизнью, убивает своих врагов.

Они договорились с Гузель встретиться. Она помогла Анечке сбежать из дома и денег дала на дорогу до пункта, где новоиспеченную Черную Сестру встретят единомышленники. Вначале было интересно, вначале было трепетно и адреналин шкалил. Веру сменила, имя новое получила. Красивое такое, звучное — Джанан. Встретила ее женщина во всем черном, но такая милая и приветливая. Башира ее звали. Она и кормила, и поила, и такие истории о любви рассказывала, о преданности, Коран ей читала. Анечка-Джанан поверила в свое счастье.

Кошмар начался намного позже. Когда девочек вывезли в Дагестан и передали их настоящему хозяину. Его имя называть было нельзя. Только господин. Но другие называли хозяина Шамиль. И Джанан делала вид, что не слышит его и не помнит. Осознание, что это конец и что на самом деле Анечка попала в ад, пришло тогда, когда из Сестер их посвятили в Невесты. И раздали солдатам. Бородатым, немытым, вонючим боевикам, которые потом менялись как перчатки. Уходили утром, а вечером приходили другие. Иногда задерживались в лагере на несколько недель… И юная Джанан не знала, что лучше — иметь постоянного мужа или чтоб каждый день был другой. Ей было больно и страшно всегда. Потому что они не считали ее за человека. Били часто, матом ругались, плевали на нее, мочились и тушили окурки о ее тело. Бывали и более ласковые… Но ей хотелось всегда только одного, чтобы все это закончилось и чтоб она поскорее попала в обещанный Аллахом рай.