Обрыв

— Пусть бог прощает, для этого его придумали. А я… я не могу забыть. У меня все это дерьмо стоит перед глазами. Я, бл*дь, хотел бы потерять память, как ты. Забыть тебя там у стенки, извивающуюся рядом с этим… ублюдком. Хотел бы забыть, как ты орала мне о ненависти и презрении, забыть, как отказывалась от дочки. НО Я НЕ МОГУ. И не хочу. Ты каждый день снова и снова меня убивала. А теперь стоишь тут и просишь воскреснуть? Воскреснуть, когда сердце давно остановилось и уже не бьется для тебя? Думаешь, случится чудо, если вырвешь кому-то сердце и засунешь обратно в дырку, развороченную в груди? Отвечай, Даша?

Тряхнул так, что у меня перед глазами искры рассыпались.

— Не случится. Чудес не бывает. Оно мертвое, ясно? И никто, и ничто его не воскресит. Все во мне сдохло. Ничего не осталось. Все, что касалось тебя, исчезло. Ни чувств, ни сожалений. Пустота. Тишина. И "прости" твое такое ненужное и жалкое. Ты пришла это услышать? Так слушай. Вот она правда. Каждый раз, когда я тебя вижу, мне хочется утянуть тебя в могилу, свернуть твою шею. У меня в ушах твои слова, перед глазами твое лицо, которое мне хочется изуродовать.

Я чувствовала, как комната кружится, вращается, меня затягивает дикое отчаянье. И нет сил даже пошевелиться. Он уже тянет меня в могилу. Для этого не нужно бить или резать.

— Молю тебя, Максим. Ради всего, что было. Ради Таи.

Максим отшвырнул меня от себя и, схватив бутылку с подоконника, сделал несколько глотков.

— Ооооо, какой избитый женский трюк. Спрятаться за спину ребенка. Ты наконец-то вспомнила о ней? Интересно, а если бы я все же отобрал ее у тебя, ты бы за нее боролась?

Когда он произнес эти слова, я вдруг поняла, что все, что я сейчас говорю, уже не имеет никакого значения. Максим похоронил наши отношения, и пути назад больше нет.

Он скрестил руки на груди и с издевательской усмешкой смотрел на меня.

— И еще. Ты не знаешь самого важного — я собрался жениться. Так что давай, и правда, побыстрее все уладим. Без истерик.

Вот теперь он меня убил по-настоящему, вонзил нож мне в сердце и придавил рукоять, чтоб наверняка насквозь. Я перестала дышать. Я могла ожидать чего угодно, только не этого.

— Жени… ть… ся? — я никак не могла произнести это слово целостно.

— Да. Как только мы разведемся. Надеюсь, ты не станешь мне мешать. Ты ж вроде как любишь меня. Пожелай мне счастья, Дашаааа. Давай все сделаем по-хорошему. А то ведь можно и по-плохому. Например, я передумаю и отберу у тебя дочь.

Я пошатнулась и попятилась назад, меня трясло, как в лихорадке:

— Ты не посмеешь так поступить.

— Неужели ты так плохо меня знаешь, малыш?

И в эту секунду я содрогнулась от того, как пошло прозвучало это "малыш", как издевательски. Меня затошнило. Казалось, я сейчас упаду. В голове нарастал гул, дикий вой.

— Тебя провести до двери или найдешь выход сама? Я позову Антона. Тебе пора.

Я молча смотрела на него и тяжело дышала. Со свистом. На разрыв. В горле застрял ком, он не давал ни вдохнуть, ни выдохнуть, а сердце билось очень тихо, словно вот-вот остановится. Максим налил в стакан воды из графина и протянул мне.

— Попей воды, а то ты на смерть похожа.

Но я выбила стакан у него из рук.

— У меня много дел. Оставлю тебя одну, когда будешь в состоянии выйти — тебя проводят.

Смотрит с откровенной презрительной жалостью и не скрывает, что понимает, насколько сделал мне больно. Его зрачки расширились, а глаза блестели. Он наслаждался моей агонией, словил каждую предсмертную судорогу и дрожал от удовольствия. А мне стало страшно, что он сейчас уйдет и я его никогда больше не увижу. Что это и в самом деле конец.

Бросилась к нему, насильно обхватила руками за плечи, повисла на нем.

— Максиииим, пожалуйста, любимый. Не уходи, не гони меня. Я без тебя задохнуууусь. Умру, пропаду без тебя.

Да. Унижение, да, я уже не могла остановиться и рыдала, умоляя не оставлять меня. Потому что ничего у меня так и не вышло и потому что больше не будет никакого шанса вот так к нему подойти… Потому что я больше не я. Мне слишком больно, и эта боль управляет мною.

— Я бы с удовольствием посмотрел, как ты задохнешься, но у меня сегодня иные планы на зрелища. Как, впрочем, и завтра. Как бы не было приятно видеть твои слезы — мне пора.

Он вышел из кабинета, даже дверь не закрыл, а я согнулась пополам с широко открытым ртом, хватая воздух. Вот оно… я действительно задыхаюсь, и это действительно конец.

ГЛАВА 15. Дарина

Лишь глупые люди считают путь любви счастливым. Только тот, кто откажется от всего во имя Ее, сможет встать на Ее дорогу. И пройдя этой тропой до конца, он обретет не счастье, а боль. Но только тот, кто прошел по этому пути, может сказать, что жил.

(с) Мария Николаева, "Чужой путь"