Обрыв желаний

Как и вчера, Полина снова вспомнила о своем брате. И добровольно «заступила на пост». Она взяла под наблюдение входную дверь. Понимала, что Маркушина не ворвется к ней в номер с ножом, как пугал ее Максим, но нарочно держала себя в ожидании. Чтобы поскорее заснуть.

Хитрость удалась. Сначала ее сознание погрузилось в дрему, а затем камнем пошло на дно, в бездну сновидений. В этот момент кто-то коснулся ее плеча.

Полина открыла глаза и в свете от окна увидела женщину в белом и с распущенными волосами. И узнала в ней Марину Маркушину. Она стояла, опустив руки, и тускло смотрела на нее. Ножа у нее не было, но почему она в белом? Вдруг это видение? Или даже призрак. Возможно, тело Маркушиной лежало сейчас у подножия белой скалы.

Полина вскочила, потянулась к ночнику над кроватью, нащупала веревку и дернула за нее. Свет включился, но Маркушина не исчезла.

Она действительно была в белом, но это не платье, не балахон, а спортивный костюм. На ногах такие же белые кроссовки. Или Маркушина собралась на ночную прогулку, или пришла, чтобы избить Полину. Ногами. Тело у нее крепкое, тронутое спортом, возможно, она занималась каким-нибудь фитбоксингом…

— Да не дергайся ты! — пренебрежительно скривилась Маркушина. — Нормально все!

От нее заметно пахло спиртным, чем-то крепким, возможно, виски.

— Что нормально? Как ты попала в номер?

— Да горничная номер убирала, карточка на глаза попалась… — Маркушина повела рукой в сторону входной двери.

— Зачем тебе ключ от моего номера? — Полина посмотрела на стену, за которой находился Максим.

Может, постучать, пока не поздно?

Маркушина огляделась, заметила стул, села, забросив ногу за ногу. Поднесла к губам два пальца и замерла в ожидании, как будто в них должна была появиться дамская сигарета.

— Что ты мне подбросила? — не дождавшись ответа, спросила Полина.

— Зачем мне тебе что-то подбрасывать?

— А Столяров зачем Шанина со скалы скинул?

— Бред! — фыркнула Маркушина.

— А то, что я его столкнула, не бред?

— Ну, мужа моего ты могла столкнуть… — растягивая слова и с сомнением прислушиваясь к ним, проговорила женщина.

— Не могла!

— Да я тоже так думаю. Там такая высота, подумать страшно, как человека можно столкнуть? А если споткнешься?

— Ты была там?

— Егор был. Даже ему стало страшно. Ну, если кого-то столкнуть… Не мог он!

— А часы потерял.

— И нашли его в парике, — кивнула Маркушина. — Как будто нарочно кто-то все подстроил…

— А где он парик взял? — спросила Полина.

— А где он мог взять парик? — пристально и колко посмотрела на нее незваная гостья.

— Вот я и спрашиваю. — Полина не смутилась, но глаза отвела.

— Я похожа на женщину, которая нуждается в париках? — Маркушина провела рукой по своим достаточно густым и крепким волосам.

— Ну, парики нужны не только для того, чтобы плешь скрыть, — пожала плечами Полина.

— Тебе видней! — пренебрежительно фыркнула Маркушина.

— Это как понимать? — вскинулась Полина.

— В парике можно играть в медсестру, в учительницу… Но давай я не буду говорить, что ты этим занималась? Зачем нам выяснять отношения? — Маркушина, казалось, заставляла себя закруглить острый угол.

— А зачем ты здесь?

— Правду хочу знать. Мужа моего ты еще могла убить, но этого несчастного пацана… Ну толкнул он тебя, и что?… И Егор не мог… Подставили его!.. И убили.

— Кто?

— Ты не могла. У тебя бы сил не хватило… Ну, если только отравить.

— А его отравили?

— А что еще? По голове не били, ножом не резали… И откуда этот парик? Егор в жизни бы бабский парик на себя не напялил…

— Это была импровизация.

— Какая импровизация?! — скривилась Маркушина. — Чушь это, а не импровизация… Если, конечно, его не сымпровизировали. В смысле подставили…

— Я не могла, — вспомнив ее же слова, сказала Полина.

— Вот и я думаю кто… Что ты можешь сказать про бывшего следователя?

— Положительный мужчина.

— Или таким прикидывается.

— Зачем ему прикидываться?

— Игра у него какая-то темная.

— Зачем ему твоего мужа убивать?

— А может, он маньяк какой-то?

— Он бывший следователь.

— А следователь не может быть маньяком?… Если ты не знаешь, то многие психиатры в конце своей карьеры сходят с ума.

— Бывший следователь может быть только бывшим маньяком, — усмехнулась Полина.

— Очень смешно!

— Не мог Чистяков убивать.

— А кто тогда мог?

— Максима ты исключаешь?

— Максима? — задумалась Маркушина.

— Соседа твоего.

— Да знаю…

— Насколько хорошо?

— Да не меньше твоего… Подкатывал он ко мне. — Маркушина в раздумье приложила палец к щеке.

— Подкатывал?

— А что здесь такого?… Мужчина он в общем-то интересный… Но я бы ему не дала.

— Почему?

— А ты с ним спала? — вскинулась Маркушина.

— Нет!

— А почему?… Вот и мне чего-то не хватало… Сырой он какой-то…

— Сырой?

— А я крепкие коньяки люблю, чтобы не меньше семи лет… Да и Егор подъехал, не могла же я и с ним, и с этим…

— Может, Максим ревновал?

— Ревновал?… Да нет, он на какую-то сучку переключился… И на тебя тоже, — усмехнулась Маркушина. — Но потом… А сначала с какой-то козой, в номер ее приводил… Не знаю, было у них там что-то или нет, но больше я ее не видела…

— Максим не мог убить твоего мужа?

— Зачем ему это?