Обрывки букв

Мужчины в котелках недоуменно переглянулись. Папа крепче прижал к себе дочь, по лицу которой бежали безмолвные слёзы. Белый платок постепенно темнел и неприятно сминался. Старушка что-то ворчала про себя, привлекая внимание крайнего мужчины в чёрном. Школьники, так желавшие сойти с вагона, жались друг к другу и смотрели снизу вверх на огромных бандитов. Стоявшие неудобно топтались на одном месте и нерешительно садились. Дмитрий уступил место большой женщине с широкими карманами и опустился на пол, запихивая сумку под сидения.

За жёлтым окном показались лица соседнего вагона. Белые ладони стучали в стекло, красные, синие губы что-то кричали, пытаясь привлечь внимание. Как только один из мужчин в чёрном подошел к двери, словно зверёныши, они отпрыгнули. Их испуганные глаза желали как можно скорее убраться оттуда. На смену им приходили новые, ничего не знающие, но такие же большие и трусливые. Этот широкоплечий, что молча и терпеливо стоял на своем посту до сих пор, поднял средний палец в чёрной перчатке. Он задорно засмеялся, когда женщина с густо накрашенными губами с визгом отбежала. Двери в соседних вагонах распахнулись, и люди, помятые, всё ещё сонные, уже получившие свою долю адреналина, с белыми мочками ушей, с красными шеями, выпрыгивали на землю. Они стучали, колотили, молотили в наш вагон и кричали, кричали, кричали.

Женя отрешённо смотрела на развернувшийся вокруг хаос. Казалось, что люди, собравшиеся здесь, в этом вагоне за несколько прожитых минут смогли стать единым целым. Каждый чувствовал страх. Причём страх не только свой, но и каждого, кто так же был подчинён и безоружен. Каждый чувствовал одновременно и отчаяние, и готовность бороться за свою жизнь до последнего вздоха. Но не начинал борьбу, потому что «страх»… Довольствуясь лишь собственной готовностью, многие глубоко, часто и истерично впивались в воздух. В закрытом пространстве вагона становилось очень холодно и душно. Слишком мало пространства оставалось для «последнего вздоха»… Окна слегка запотели, ещё больше отрывая пленников чужой игры от повседневной, спокойной жизни. По желтоватому стеклу пронеслась капелька влаги, вторя слезинке, скользящей по бледной щеке ребёнка.

Мужчина с родинкой над губой, стоявший у дверей напротив Дмитрия, сказал главному, который, видимо, осаждал кабинку водителя, о том, что люди снаружи не оставят их в покое. Ответа не последовало ни по рации, ни по громкой связи. С правой стороны стояло ещё четверо мужчин, снаряжённых будто на самую настоящую войну. Если бы Дмитрий увидел их не сейчас, захватывающими метро, а на улицах какого-нибудь военного города, он ничуть бы не удивился. Так хорошо и органично они были снаряжены, будто это мероприятие и было для них войной. Они стояли прямо, крепко сжав губы, пальцы, прочно держась на ногах, внимательно наблюдали за всеми и хмурились, когда кто-то совершал слишком резкое движение или издавал непомерно громкий звук. Пассажиры продолжали следить за ними, сидя на местах или на полу, устав от напряжения.

Люди, выгребшиеся из других вагонов, постепенно уходили в сторону станции. Правда, её света не было видно, и определить, как далеко до неё, было почти невозможно. Немногие оставались рядом с закрытым вагоном и стучали в двери, кидали маленькие камешки.

У поручня проснулась рыжая. Она дернулась и закричала, обнаружив себя привязанной:

– Я обращусь куда надо! Вы не знаете, с кем связались! Я найду каждого из вас, подонки! Развяжите меня сейчас же! А то..!

И много, много всего неприятного извергала она из себя. Один из захватчиков опустился рядом с ней на корточки и басом проговорил:

– Женщина, успокойтесь, иначе нам придется применить силу.

– Что? Что?? «Силу»? Я тебе сейчас покажу силу! – заорала она, яростно шевеля плечами и стуча пятками. – Что за дерьмо захватывать метро?! Какого чёрта вы от нас-то хотите?!

– Вас совершенно не касается, что мы хотим. Просто посидите спокойно.

– А раз так, то зачем вообще делать что-то? Хоть бы убили кого-нибудь! – набрав воздуху, она плюнула в него, но не попала в лицо, несмотря на то что целилась именно туда.

Чёрными перчатками он смахнул её плевок с колена и поднялся. Рыжая хищно оскалилась, считая себя победительницей. Она ещё раз повела плечами, желая сбросить веревку, но на секунду расслабилась. В лоб метило похоронное дуло пистолета, конфискованного у Дмитрия. Он слегка приподнялся, увидев это.

– Ты просишь убить кто-нибудь, – хладнокровно пробасил мужчина. – Что скажешь, если ты станешь первой?

Два круглых глаза вперились в бездонное жерло. Поёрзав, она выгнулась, направившись прямо на пистолет.

– Ты пытаешься напугать меня? У тебя плохо это выходит, придурок! – она хихикнула. – Да-да, давай доложи там своему главному говнюку, что за комедия тут разыгрывается! – выпалила она, заметив движение широкоплечего бандита.

– Пожалуйста, успокойтесь, – медленно ровно произнес басистый.

– Как же, успокоишься тут, когда на тебя наставляют пушку! Чего ты хочешь, а? Вот зачем ты меня связал? Зачем ты забрал телефоны у этих людей, а? Чего заткнулся?