Обрывки букв

– Пожалуйста, девушка, успокойтесь.

– Что мы вам сделали? – она посмотрела на мужчин в черном. – Мы же все ехали по своим делам, зачем вам нужны мелкие людишки? Лучше бы уничтожали и привязывали так тех мразей, что мучают нас сверху! Вот тебе станет легче, что ты пристрелил меня? Душа твоя успокоится?

Люди слушали её выкрики, затаив дыхание. Женщина с большими карманами нервно сглатывала. Её пальцы, побелевшие на концах, теребили замок куртки.

– Пожалуйста… – тише проговорил басистый, пытаясь успокоить рыжую.

– Что «пожалуйста»? Что ты заладил? Ответь вот мне: тебе нормально живется, когда ты знаешь, какую пенсию получает твоя бабушка или дедушка? Тебе нормально спится и естся, когда ты знаешь, что твоя мать пашет по тринадцать часов и получает зарплату, как задрипанная поломойка? И, надеюсь, тебе отлично дышится, когда ты знаешь, что твоя сестра видит в телике богатую сытую жизнь, но себе может позволить только хлеб из травы? Как, душа не болит? Какого хрена вообще, а? – её голос наконец понизился, и вагон заполнили рыдания. – Зачем мы вам?..

Он опустил пистолет. Он попятился и едва не упал на мужчину в котелке. Кудрявая женщина, ступая на цыпочках и бросая на басистого осторожные взгляды, подобралась к рыжей и принялась успокаивать её, держа за плечи. Лепеча что-то, девушка плакала и качалась из стороны в сторону. Люди уставились в пол, пряча глаза.

Кто-то из бандитов бросил «дура», за что был награжден злобным взглядом. Рыжая набрала воздуху и уже хотела высказать всё, что мигом завертелось на языке, но женщина, приложив ладонь ко рту, шикнула на нее. Девушка удивилась, и это немедленно охладило её пыл.

Немая борьба обрела голос, но, увы, ненадолго. Голос снова попал под контроль страха. Евгения всматривалась в лицо рыжеволосой женщины, теперь абсолютно отчётливо читая в дрожащих его чертах непростую жизнь, к сожалению, отчаянно нарывающуюся на смерть. В голове внезапно возник ироничный вопрос. Интересно, а сколько вообще из всех собравшихся здесь заинтересованы в том, насколько хорошая пенсия у их бабушек?

Дмитрий смотрел за каждым движением захватчиков. Они казались ошеломлёнными, ведь никто не ожидал, что гражданские будут давать отпор, носить с собой оружие и произносить пламенные декламации о жгущей каждого правде. Басистый вернулся на свое место, рапортуя главному упавшим голосом. Спустя некоторое время он получил короткое сообщение: «Строй их». Мужчина кивнул остальным. Жесткими, сильными руками они хватали людей и пихали их в конец вагона. Некоторые поднимали ладони в знак того, чтобы их не трогали, и медленно шли в сторону. Папа еще сильнее прижал дочь к себе, двигаясь к самой стене. Мужчины в котелках не успевали захватить с собой купленные спокойным утром газеты и едва переставляли ногами, толкаемые бандитами. Кудрявую женщину захватчики попросили сесть рядом с рыжей, чтобы успокоить её в случае очередного припадка. Девушка, пылая глазами, давно бы удавила их, если бы не была привязанной к поручню. Дмитрия плюхнули в ряду тех, кто оказался ближе всего к мужчинам в черном, вместе с девушкой с черным рюкзаком. Те недоуменно заглядывали в её лицо и виновато отводили глаза.

Когда пассажиры были загнаны в один конец вагона, дверь кабины водителя открылась. Из неё, держа за ворот мужчину в форме, вышагал главный шайки захватчиков. Он швырнул измученного и встал в ту же позу, что и все его подопечные.

– Дорогие пассажиры! – мягко сказал он, пытаясь расположить всех. – Вы думаете: мы пришли с силой, со злом, со смертью, но это не так. Мы пришли, чтобы освободить вас всех, чтобы освободить тех, кто страдает, кто безвинно осуждён, кто несправедливо заперт в духоте работы, тюрьмы, обязанностей, – его маленькие глаза переходили от одного к другому, руки иногда отрывались, представляя его оратором. – Четыре месяца назад был задержан Андрей Денисов, всем известный, как депутат участка номер 15, по подозрению в мошенничестве, продажности, нелегальной торговле и прочая, прочая. Мы, как желающие мирного разрешения, просим вас немного посидеть в тишине и спокойствии. Как только наши условия выполнят, мы отпустим каждого и всех, целехонькими и невредимыми, – он поднял руки и сложил их вместе, будто пастырь, окончивший читать молитву с сыновьями.

Пассажиры молчали.

– Всё дело в том, что наш голос не хотели и не хотят слушать. Поэтому мы пошли на столь радикальные меры. Мы очень надеемся, что вы простите нас, но как ещё нам нужно было поступить в такой ситуации? Наш друг, знакомый, товарищ арестован за то, чего он не совершал. На него повесили кучу преступлений, доказав их липовыми уликами. Его лишили всех привилегий и почетов, его отрезали от внешнего мира, чтобы на его место пришел подставной человек…