Обрывок реки

В душе моей уксус и тленье
Тоска у виска и мороз,
И нет ни любви, ни терпенья,
И ветку мне ворон принес.
В душе моей дуб и осина.
И осень давно утекла.
И филин не плачет. И Нина
В могилу с сестренкой легла.
И филин не плачет. И эхо
Как сон и как крик, как прореха,
Как рана, как яма, как я.

1942

«Анна, Анна я тебе не ванна…»

Анна, Анна я тебе не ванна
Чтоб в меня ложиться, чтоб во мне купаться.
Анна, Анна ты найди болвана
Чтоб над ним глумиться, чтобы издеваться.

1942

«И падая, по льду…»

И падая, по льду
Тристан бежит за Изольдой.
И сердце оленье Тристаново
Любовью простужено наново.

1942

«Догоняет Гайавата на олене…»

Догоняет Гайавата на олене
И зовет меня в леса к Алене.
Дует ветер с солонцов соленый
Голосом Алениным оленьим
Просит к ней дорогу позабыть
И другую полюбить.

1942

«Люди которые снятся…»

Люди которые снятся,
Деревья которым не спится,
Реки которые злятся,
Руки в которых влюбиться.
Мне бы с горы бы сгорая
Или в прорубь с сарая.
Мне бы как поезд об поезд,
Птицей об птицу разбиться.

1942

«Друг мой, Дон Кихот…»

Друг мой, Дон Кихот,
Приди ко мне сквозь годы.
И побегут наивные воды
Светлые как твоя речь,
И затопится радости печь.
Друг мой, Дон Кихот,
Пронеси весну сквозь осень
И скорбную радость сквозь грусть
Пусть это трудно, пусть!
Пусть это трудно очень
Вычеркни осень.
И пусть по-птичьи
Запоют деревья и дети,
И веселый гром
Озарит наш дом.
Принеси нам свое величье
И губы пившие правду,
И мы простим тебе смешное обличье,
И то что ты принял мельницу за великана.
Приди Дон Кихот,
Мы выпьем из одного стакана.
Ручей твоих речей
Живой водою мертвого оживит.
Мне сказала сосна:
Дон Кихот это весна.

1942

«Как яблоко крутое воздух летний…»

Как яблоко крутое воздух летний
И вздох как день, и шаг – тысячелетье.
Я в мире медленном живу и любопытном
И конь как Тициан рисует мне копытом
То небо, то огромную Венеру, то горы
То деревья большие и прохладные
И я смотрю и взоры мои в море,
А море мое мир немирный и доклад.

1942

«Здесь одинокий Тассо ставил таз…»

Здесь одинокий Тассо ставил таз
Чтоб золото промыть в ключе и песню.
Здесь Ариосто пел в последний раз
И песню превращал он в Ципикан
В проток весенний что гремит бессонно,
И это было никогда во время оно
И время жизни ставило капкан,
И плакала тайга и камень – век,
И каменный всё видел человек
Но выразить не мог он безъязычный,
И пас оленей безразличный
Тунгус, и трубку он курил
И молча он с тайгою говорил.

1942

«Ворона взмахом крыла пишет в небе картину…»