Общая психопаталогия

Подсчеты, по-видимому, имеет смысл продолжать при условии, что материалом для них будут служить не больные шизофренией вообще, а отдельные группы больных, выбранные на основании некоторых отчетливых признаков. Мауц осуществил это в интересной работе, результаты которой свидетельствуют о том, что среди молодых больных тяжелой гебефренией с быстро прогрессирующей деменцией лептосоматики весьма многочисленны, тогда как пикники практически отсутствуют; соответственно, принадлежность телосложения больного к пикническому типу улучшает его прогноз. Эти и другие полученные Мауцем результаты, напоминающие читателю-психиатру об аналогичных случаях из его собственной практики, хорошо обоснованы статистически; поэтому зыбкая основа его данных (ясно, что она и не могла быть иной) не мешает им казаться вполне достоверными. По возможности тщательная, аккуратно выполненная проверка его положений, как кажется, до сих пор никем не была осуществлена.

Все эти результаты заслуживают положительной оценки; но, несмотря на них, картина, отражающая применение статистических методов к телосложению и психозам (а в еще большей мере — к телосложению и характерологии), в целом выглядит не лучшим образом. Некритическое начало сменилось экспериментальными процедурами в духе высокоразвитого критического подхода; но отсутствие точности на уровне базовых данных не может быть нейтрализовано точностью этой «надстройки». Так или иначе, замечание Макса Шмидта (Schmidt) о типах все еще не устарело: «Кажется, что они пользуются все более и более широким признанием — при том, что их значение спорно».

Используя кречмеровскую теорию конституции для своих практических целей, мы получаем и другие цифры, основанные на точных и однозначных исходных данных (в той мере, в какой о данных такого рода вообще можно говорить в применении к экспериментальной психологии). Положение с этими цифрами складывается такое же, что и с простыми измерениями телосложения. Мы можем сколько угодно множить корреляции, которые сами по себе не образуют никакой картины и, будучи практически всегда очень слабыми, не производят на нас особого впечатления. Отобранные данные могут быть должным образом осмыслены только при такой интерпретации, которая постоянно обращается к картине личности и сохраняет гибкость и способность к развитию. Это относится в особенности к всесторонним наблюдениям экспериментатора над конкретными случаями из собственной практики. Такие наблюдения значительно более плодотворны, чем подсчеты данных для остальной трети случаев; и именно они прежде всего делают экспериментальную процедуру интересной для того, кто ее применяет.

2. Интерпретации перед лицом не согласующихся друг с другом моментов (недоказуемые или неопровержимые истолкования). Исключения из теоретически предсказуемых картин и чисел в действительности превалируют над «правильными» случаями. Для их интерпретации используются гипотезы, выведенные из понятий генетики — таких, как гибридизация («бастардизация», «сплав»), смена доминанты, «перекрещивание».

Исключения — это, по существу, многочисленные переходные случаи, которые невозможно должным образом упорядочить; таковы, например, картины шизофренических психозов при пикническом телосложении, картины маниакально-депрессивного психоза при астеническом телосложении и т. д. (во всех подобных ситуациях предполагается реальное существование элементов, которые мыслятся как «смешавшиеся» друг с другом). Далее, мы должны признать, что «существуют индивиды, в детстве имевшие лептосоматический habitus, но ближе к пятидесяти годам выглядящие как типичные пикники» (Мах Schmidt).

Объяснение в терминах «сплавов», «перекрещивания», «смены доминанты» в данном контексте есть не что иное, как чисто умозрительная спекуляция. Такие понятия реальны там, где они могут быть прослежены экспериментально (например, в биологической генетике). Далее, в целях интерпретации привлекается действие других, дополнительных — тормозящих или стимулирующих — генов, а также влияние экзогенных факторов на формирование индивида. Возражение здесь отнюдь не направлено против какой-либо частной возможности. По существу, возможно все. Возражение состоит в том, что, поскольку мы можем привлечь для объяснения столь многочисленные понятия, само объяснение сводится к абсурду. Когда мы можем доказать что угодно, нас никто не уличит в ошибке; но в действительности мы, пользуясь все время одними и теми же понятиями, не выходим за пределы порочного круга.