Общая психопатология

2. Тенденция трактовать процесс как невроз. Задумываясь над биографиями больных с навязчивыми неврозами (которым аналогичны неврозы на сексуальной почве), мы часто обращаем внимание на поступательное развитие, в результате которого исходные, частные по своему характеру симптомы овладевают всей жизнью личности и налагают на нее свои оковы. Явление, само по себе совершенно чуждое данной личности, овладевает ею и подчиняет ее себе. В подобных случаях мы имеем дело с прогрессирующим событием, природа которого от нас скрыта. Возможно, речь должна идти о болезни, имеющей биологическую основу, но отнюдь не о том, что мы, в противоположность «развитию личности», именуем «процессом». Процесс – это не та болезнь, при которой происходит постепенное разрастание поначалу частной симптоматики. Процесс с самого начала зарождается в ядре личности, в последних глубинах ее бытия. Процессы принципиально отличаются от неврозов. Считается, однако, что неврозы того типа, который Шульц обозначает термином «ядерные неврозы» (Kernneurosen, в противоположность «периферическим неврозам», Randneurosen), представляют собой заболевания самой личности, разрастающиеся на почве внутриличностных конфликтов и в своей значительной части психологически понятные, – хотя в целом, будучи событиями, порожденными специфической врожденной предрасположенностью, они все-таки недоступны нашему пониманию. Считается, будто процесс следует трактовать как нечто аналогичное этим «ядерным неврозам». Но и здесь имеет место принципиальное различие, пусть труднопереводимое на язык понятий и трудно постижимое в терминах отдельных критериев, но интуитивно совершенно ясное: невроз понятен в совершенно ином смысле, нежели процесс.

3. Тенденция интерпретировать процесс как экзистенциальную трансформацию. Непонятный для нас элемент процесса – это фундаментальное биологическое событие, выходящее за пределы нашей способности к психологическому пониманию, а вовсе не экзистенция, благодаря которой поддерживается и реализуется эмпирическая жизнь. Философское понятие экзистенции неприложимо к конкретным психопатологическим исследованиям. Будучи использовано в психопатологическом контексте, оно неизбежно теряет свой особый, глубинный смысл. Изменения, затрагивающие наличное бытие человека, – это отнюдь не экзистенциальные изменения. Между трансформацией, которую претерпевает человек в целом, вместе со своим личностным миром, вследствие вторгающихся в его жизнь биологических событий, и трансформацией, проистекающей из свободного экзистенциального выбора, нет родственной связи. Эти два вида трансформации находятся на разных плоскостях. Экзистенциальная трансформация не имеет никакого отношения к предмету психопатологического исследования. Вторжение процесса приводит к безумию, а не к обретению личностью экзистенциальной свободы.

Общее для рассмотренных здесь трех тенденций заключается в следующем: в ряде случаев фундаментальное биологическое событие отрицается как проблема, а фундаментальное впечатление безумия остается вне сферы исследовательского внимания. Проблема процесса ускользает либо в сферу психологически понятных связей, либо в сферу недоступного пониманию аспекта невроза, либо, наконец, в сферу философских представлений об экзистенции. Соответственно, внимание к конкретным фактам замещается попытками свести человека только к тому, что в нем есть понятного, усмотреть в нем невроз, охватить его как экзистенцию; но то, что специфично именно для процесса, всякий раз выпадает из рассмотрения. Ради того, чтобы не утратить доверия к ясности нашего эмпирического знания, мы не должны сверх меры расширять категорию развития личности и распространять ее за пределы психологически понятного. Вместо этого мы должны распознать психологически непонятное во всей его гетерогенности и «охватить» его методически, согласно тому, какие у нас могут быть основания для гипотез о его возможной природе. Процесс является не чем иным, как одним из таких недоступных пониманию элементов.