Обще-житие (сборник)

Говорить за карбюратор Боря не мог, ибо весьма смутно представлял себе назначение и внешний вид этого предмета. Максимум, что он знал о карбюраторе — что это не есть стартер и расположен он в части машины, противоположной багажнику. Где находится багажник, Боря знал хорошо, но, будучи человеком воспитанным, этим отнюдь не хвастался. Вежливо вытянув шею, он заглянул в непостижимое переплетение черных, в мерзкой липкой мази железок, деликатно понюхал нахально сунутый под нос длинный, гадко пахнущий железный шампур, многозначительно покачал головой:

— Н-н-нда! Разумеется. А впрочем… Да нет, ничего, кажется… Да, положительно ничего!

— Говоришь! Таких карбюраторов уже теперь не ставят. Это ж зверь, лев, тигр! Его продуть — лететь будет! Я тебе скажу, сын недавно «мерседесишко» купил… Нет, не тот карбюратор. Не то-о-от! У нас в Одессе бы за такую Шевроле — к чему слова!

— А вы нас не покатаете, если это вас не затруднит?

Попытка покатать окончилась конфузом — «кукла» чихнула, испустила из-под хвоста ядовитое облачко и, утробно урча, достигла конца квартала. После чего всхлипнула, захрипела и стала, как гвардеец под Москвой.

— Я ж тебе говорю — зверь, а не машина! — радостно заорал полюбивший Борю дилер. — К чему слова? Все путем! Не переносит малой скорости! Настоящая вещь — Шевроле, лимузин, красавица! Карбюратор на хайвее ветерком продерет — лететь будет! Класс! Такую машину не брать надо — хватать! Клянусь всеми родственниками! Фары, конечно, разбиты, признаю. Для меня справедливость… да, уже говорил. Но фары — тьфу! Что такое фары? Нет, ты вот мне скажи, что такое фары! А я тебе тогда скажу, что такое трансмиссия!

Боря, по-видимому, не мог дать исчерпывающее определение фар, а без этого у нас не было шансов узнать, что такое трансмиссия. Я до сих пор не знаю. Чтобы вывести переговоры из тупика, пришлось взять инициативу на себя. Вообще, как я заметила, в дипломатии женщины проявляют решительность в большей мере, чем сильный (во всех других смыслах) пол. Чем это кончается — вопрос второй и, как говорят опытные лекторы, не входит в круг тем, обсуждаемых сегодня.

— Я полагаюсь на вашу порядочность. Вы ведь, кажется, просили полторы тысячи?..

Наш шустрый негоциант все понял и напрягся, мысленно прикидывая — соглашаться ему отдать такое количество натурального американского металлолома за триста баксов или имеет смысл поторговаться и выбить еще полста.

— Правильно я вас поняла — полторы тысячи?

— Мммм! Ну-у-у! Ви-и-и-дите ли…

— Я вам дам тысячу шестьсот, но, уж пожалуйста, устраните недоделки. Чтобы ехала. И если можно, конечно: вот отсюда что-то бурое течет. Можно сделать так, чтобы не текло?

Он посмотрел мне в глаза. Вытер пот. Нервно почесался. Нет, такого он не ожидал. Такого не могло быть, потому что не бывает. Еще раз пристально посмотрел на меня. Но, судя по виду, я вроде не издевалась — не подмигивала, не сгибалась в три погибели от хохота, указывая перстом на коммерсанта, не крутила пальцем у виска. Мой ученый консультант тоже не проявлял видимых признаков агрессивности. Да, это была удача! Редкая и сладкая, как ананас в Тюмени. В экстазе наш благодетель смог выдохнуть только одно слово:

— Кэш!

Сделка была заключена… Кто из нас, ввинчиваясь в автобус, куда и спицы не просунуть, кто из нас, вмазанных лицом в пахнущий псиной колючий драп спины переднего пассажира, не видел себя в дурацких мечтах владельцем лимузина? Это вопрос, как вы, конечно, понимаете, риторический, то есть лишний. Да и как на самом деле выглядит лимузин, не представляли. Но слово было роскошное — лимузин (сверкающий черным лаком обязательно) бесшумно мчался под пальмами, неся курящего сигару ковбоя в шляпе и с ямочкой на квадратном подбородке в обществе извилистой блондинки типа Мерилин Монро. Блондинка умела говорить «о, дарлинг!». Справа было море на закате.

И вот оно — начало шикарной американской жизни! Упругая прохлада сидений из бордовой кожи — немножко фальшивой, конечно. Но какого изумительного качества! Вы бы сами не заметили разницы, если бы я вам не сказала. И все дороги этой сказочной страны — серым бархатом под колеса, добрые чудеса и веселые сюрпризы за поворотом…

Веселые сюрпризы не замедлили себя ждать. На другой день после покупки я с ужасом убедилась, что кукла, Малибу моя Классик, работает в режиме самовара, то есть греется, пыхтит и испускает жидкость. Как транспортное средство она тоже была равна самовару. Механик на техосмотре, лишь узрев нашу «куклу», долго хохотал, хлопая себя по бедрам.

Розовая мечта начала делать неприличные жесты и строить мерзкие гримасы. Надули в Америке! Не может быть! «Может-может! — сухо сказала мне вредная Борина кузина. — Теперь тебе будет чем занять время!»