Общение с собой

Этот интересный феномен — наличие в сознании человека как бы двух разных ипостасей, — проявляющийся иногда как ощущение раздвоения личности, довольно интересно описан французским спелеологом Мишелем Сифром в книге «Один в глубинах земли». С того дня, пишет он, когда мне пришлось впервые заглянуть в зеркальце, я уже не расставался с ним. С интересом наблюдает истинный Мишель за «подопытным» Мишелем. Вдруг на каком-то этапе возникло неуловимое, непонятное и… ошеломляющее впечатление, словно он раздвоился и потерял контроль над своим «вторым «Я» и на смену чувству «внутреннего контролера по отношению к самому себе пришло чувство неприязни к своему образу»[46]. Сифру, видимо, неожиданно открылась его изменяемая (конечная) сущность. Представление о самом себе разошлось с тем, что он увидел, и это вызвало в нем подсознательный протест, чувство отчужденности от своего зеркального образа.

Отчужденное и даже явно враждебное отношение к своему зеркальному двойнику нередко имеет место в трудных состояниях: одиночество, бессонница, алкогольное опьянение. В случае сочетания этих или подобных условий могут возникать беспокойство, тоска, чувство безысходности, галлюцинации. Очень точно описано это состояние в поэме Сергея Есенина «Черный человек»:

Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.
…
Я не видел, чтобы кто-нибудь
Из подлецов Так ненужно и глупо
Страдал бессонницей.

Общение с самим собой в этом трудном состоянии в виде внутреннего диалога формирует и галлюцинаторного оппонента — «черного человека», с которым поэт общается как с посторонним, ведущим себя самостоятельно, активно и все более вызывающе: «на кровать садится», «спать не дает» и т. п., то есть как с реальным человеком.

Постепенно назревает даже конфликтная ситуация, которая заканчивается эмоциональным взрывом:

Я взбешен, разъярен,
И летит моя трость
Прямо к морде его.
В переносицу.

Звон разбитого стекла приводит к полному восстановлению нормальных, привычных связей с миром, к трезвой оценке ситуации:

…Месяц умер.
Синеет в окошке рассвет.
Ах ты, ночь!
Что ты, ночь, наковеркала?
Я в цилиндре стою.
Никого со мной нет.
Я один…
И разбитое зеркало…

Таковы основные моменты общения человека с самим собой с помощью реального физического зеркала. Но нас больше интересует, в плане нашего исследования, другое зеркало — зеркало психическое, которое существует внутри нас и отражает совсем другую «физиономию», глубинные черты нашего внутреннего мира, нашего «Я», раскрывающего причины и истоки социально-нравственного нашего лица.

Развитие и совершенствование рефлексии как индивидуального «психического зеркала»

Исторически развитие рефлексии у человека сравнимо с основными моментами ее развития у каждого из нас. Активное внимание, удерживаемое на начальных этапах преимущественно внешним миром, постепенно, с расширением человеческой деятельности, все более часто обращается к явлениям внутреннего мира. Вначале это была непроизвольная оценка наличного самочувствия, ощущений в различных состояниях и действиях. Со временем это послужило основой для мысленного предвосхищения и проигрывания предстоящих действий, межличностных отношений. Практика сформировала в конце концов специализированные функциональные системы, обеспечивающие психологические механизмы общения. Речь, как инструмент, опосредствующий процессы общения, значительно интенсифицировала способность субъективно оценивать явления внешнего мира и свои собственные переживания и состояния. Развитие общественной жизни, постепенная эмансипация человека, рост его самостоятельности, независимости, потребность в понимании, оценке самого себя еще более усилило процессы рефлексии.

«Интимизация» мышления, рост значения внутреннего мира личности по сравнению с внешним нашли отражение в истории развития языка. Согласно Оксфордскому словарю, в староанглийском языке насчитывалось всего 13 слов с приставкой self (сам), причем половина из них обозначала объективные отношения. Количество таких слов (самолюбие, самовнушение, самопознание и т. п.) резко возрастает со второй половины XVI века[47]. Параллельно в язык входят слова, описывающие внутренние чувства и переживания. В XVII веке появляется слово «характер», обозначающее человеческую индивидуальность, а также термины, относящиеся к моральному облику («долг» как внутренняя моральная обязанность и пр.).