Общество Должников (СИ)

— Или ведьма, — продолжал Григорий. — В целом вы подходите под описание. Я вижу, как вы внимательно все разглядываете. Такой взгляд у чужака здесь считается не просто неприличным — угрожающим. Вы можете испортить скотину или сгноить урожай. А это… Ну, скажем так, лучше вам сожрать младенца на глазах у всего Предместья, чем быть заподозренной в порче урожая. Философия крепостного-фермера содержит концепцию превосходства плодов растений над плодами человеческими. Каждый работник обязан вырастить вдесятеро больше, чем он съел. И за эту идею они готовы умереть. Это глубоко личные переживания, сродни всепоглощающей любви между землей и человеком. Не могу не отметить так же прекрасное состояние вашей кожи и чудесную фигуру. Прошу понять меня правильно, господин де Хин…

— Мы не женаты, — усмехнулся я. — А комплименты она любит, хоть и делает вид, что ей на все фиолетово.

Хо свирепо глянула на меня.

— Я хотел сказать, что барышня явно еще не ходила с животом. В ее-то прекрасные годы, идеально подходящие для вынашивания. Непорядок. Более того — скандал. В общем, как бы парадоксально для вас это не звучало, но право быть здесь нужно заслужить.

— Хорошо, хорошо, — завопила Хо. — Я поняла. Мне двадцать, и я баба. Ничегошеньки не знаю, но пытаюсь везде сунуть нос. Добрые намерения сами по себе ничего не стоят, и пока у меня не будет коросты на жопе и десяти работающих детей, мне тут не рады.

— В точку, — откликнулся Григорий.

Я хмыкнул, и тут же скривился от боли.

— А про него ничего не скажите мистер славский умница? — Хо кивнула в мою сторону.

Затем она вытащила из холодильника бутылку минеральной воды и шумно ее выхлестала, не уронив не капли.

— М-м-м, — Григорий отвлекся. Впереди дорогу перебегала отара стриженных овец. Вид у них был глубоко несчастный, как и у любого налогоплательщика. За ними неторопливо прошла белая собака с черной головой. — Про господина де Хина? Отступник, сын отступника, внук отступника. Потомок графа Поля де Хина. Упомянутый граф был уникумом в своем роде. Создал хорошо известный прецедент, когда старшему крепостному за его успехи даровали дворянский титул. Впрочем, это было время правления франкского сеньора Альфонса Третьего, большого демократа и любителя овощей, в том числе картофеля. Когда Поль Хинье был простым агрономом, ему удалось вывести сорт картофеля, который сейчас называется «бычьим сердцем». Большие крепкие плоды с алой тонкой кожурой. Как он великолепно жарится! Безумно вкусно. Так вот, за этот подвиг на ниве селекции, Альфонс Третий возвысил Поля и даровал ему герб собственного… дизайна.

— Дракон обвивающий клубень, — сказал я.

— Именно так. Тогда это вызвало бурю негодования и чудовищное сопротивление франкского дворянства, но им достаточно было месяц-два полакомиться «бычьим сердцем» и знать стала привечать новоиспеченного графа. К сожалению, его род таки сгинул. Точнее полностью запятнал себя отступничеством, и потерял все привилегии.

— Да, — протянул я. — Прапрадед серьезно нас подставил. Откуда вы все это знаете?

— Ну вы же не думаете, что я простой водитель, господин де Хин.

— ИР?

Григорий только вздохнул, пораженный бестактностью вопроса. ИР — Императорская Разведка. Ребята напрямую подчиняющиеся только Его Императорскому Величеству Марку Данию Решительному.

Хо вдруг зарыдала. Без всякого вступления она завыла как мать, которой пришла похоронка на всех пятерых сыновей. Плюс записка от дочери, сбежавшей с рядовым ГО-шником.

— Ушастая, да ты что? — я приобнял ее. — Успокойся, он нас не пристрелит за глупые предположения. Ведь не пристрелишь, Григорий?

— Можно просто Гриша, — ответил тот. — Конечно нет. Барыня, ну что вы в самом деле? Хотите сладкого?

— Ей надо бухнуть.

— Не хочу я… — минутный всхлип. — Я хочу детей! Много детей!

А, вот в чем дело.

— У нее муж умер недавно, — выдохнул я. — У олив от этого портится настроение.

— Прискорбно, — посочувствовал Гриша. — Вот фермерские вдовы очень радуются, когда их муж ложиться прямо. Их содержат всей общиной, можно не работать до конца жизни.

Олива взревела и бросилась на меня с кулаками.

Мне повезло, что до этого ее минут десять непрерывно били. Хо быстро выдохлась, и в изнеможении заснула у меня на коленях, как это часто бывало на попойках. Я ласково погладил ее по ядовито-красным волосам.

— Это было странно, — сдержанно высказался Григорий. — Честно говоря, оливы всегда казались мне интереснее других человеческих существ. Гарзонцы — темнокожие люди. Фуги — люди низкорослые. Тенебрийцы — наоборот, переросли изначальную форму. Насчет аквитаников — сложно сказать, да и добро с ними. А оливы… Они как будто совсем другой вид, отличный от нас.

— А какая форма была изначальной? — спросил я, не понимая, что он имеет ввиду.

— Нечто усредненное между традиционными расами. Без кошмарного полового диморфизма, как у олив.

— Это что?

— Разницы в размерах между мужчиной и женщиной. И методом зачатия.

— А-а-а.