Общество мертвых и исключительных

– Кстати, Редж, – Эрик закинул руки на разделяющую их стенку и положил на них голову, – не хочешь привести сюда новенькую?

Реджис стиснул в руке мочалку и с нажимом провел ею по шее. Горячая вода, стекающая по коже, обжигала. И от этого Реджис становился еще злее.

– Она же тебе тоже понравилась, верно? – Эрик знал, на что давить. – Ты, кстати, не думай. Она не в моем вкусе. Просто она… эм… новенькая.

Реджис вопросительно посмотрел на него.

– Ну, понимаешь, нас в академии всего ничего.

– Около пятидесяти, – крикнул Ноа и, наконец громко выдохнув, напоследок поцеловал девушку, макушка которой показалась из-за стены.

– И мы тут все друг друга знаем вдоль и поперек, – развел руками Эрик. – Уже скучновато стало, понимаешь?

– Не понимаю. – Реджис прикрылся, когда девушка прошла мимо него.

Она, не скрывая тела, взяла полотенце Ноа. И, обернувшись им, наконец вышла из мужской душевой.

– Ну не зазнавайся, Лайне. – Ноа повернул скрипучий кран, и из шланга потекла вода. – Не все девушки были у тебя в постели. Чи Соль, например.

– Мне зануды не нравятся, – бросил Эрик. Кажется, Ноа облегченно выдохнул. – Мне нравится новенькая. Тем более я могу быть первым, кто ее…

– Закрой рот, – сказал Реджис грубо и резко. – Если не хочешь сдохнуть в этой душевой, то закрой. Свой. Гребаный. Рот.

Эрик засмеялся. Так, будто его это вовсе не напугало.

– Эй, парни, – Ноа обеспокоенно вышел из кабинки, так и не выключив воду, – давайте без драк. Особенно в душевой. Мне не хочется смотреть на то, как вы скрестите здесь свои шпаги[23].

Реджис поморщился и, развернувшись, брызнул Ноа водой в лицо.

– У тебя там, кажется, были дела, – намекнул он ему.

– Да, мой верный друг! Спасибо, что напомнил. – Ноа подошел к крючку, на котором висело его полотенце. – Черт, вот же…

Но полотенца там уже не было.

– Значит, высохну и без него, – сказал он и, открыв дверь, вышел голым в коридор спального крыла мальчиков.

Эрик с Реджисом остались одни.

– Почему ты злишься, когда я говорю про Эбель?

Эрик выключил воду, а Реджис, наоборот, сделал ее еще горячее.

– Что между вами?

Между нами километры непонимания, ее потерянная память и моя вина в том, что я однажды бросил ее там, где должен был спасти.

– Ничего, – вместо этого ответил Реджис.

– Отлично, – Эрик приоткрыл дверь, и по полу засквозил холодный ветер, – тогда завтра вечером не заходи в душ. Я, в отличие от Ноа, не люблю публичность.

Реджис чуть не поскользнулся на мокрой плитке, когда ринулся к Эрику, чтобы убить его прямо здесь, но тот успел закрыть за собой дверь.

Вот только смерть все равно нагнала его и забрала в свои объятия следующим утром.

И Реджису ни капли не было его жалко. Он видел слишком много смертей, и чаще всего она забирала тех, кто был достоин жизни. Она истязала их чужими руками, испытывала тело и дух. А потом, сжалившись, открывала крышку гроба, в которую ложились уставшие и измученные мертвецы. Все их муки Реджис видел своими глазами. Он наблюдал за ними и ничем не мог помочь.

Как и в ту ночь, когда Эбель молила его о помощи. Просила остаться. Он не смог ее спасти. Тогда дьявол забрал и ее.

«Плохих людей ждет плохой конец», – говорил отец.

Реджис тоже был плохим, но почему-то зов из ада он не слышал до сих пор, а дьявол не торопился сварить его заживо в своем котле. Может, Реджис искусно от него прятался? Сбегал. Предавал других. А может, Реджис был игрушкой в чужих руках? Куклой тех, кому суждено мучить людей во имя жертвы самому злу? Быть пешкой, которую рано или поздно сожрет королева. И имя королеве было – смерть.

Но пока она сжирала других. И следующей на очереди после Эрика стала Ребекка.

Ее нашли в кабинете шифрологии. Труп студенты не увидели. Зато увидели профессора и прибывшую в академию делегацию в виде мэра, священника и долбаного Блэйда в черном плаще. Похоже, он реально был вампиром, потому что другой причины скрывать лицо под капюшоном и шарфом в солнечный день Реджис не видел. Сложно было сказать, кто из этой троицы был отвратнее. Отец Робинс, который еле сдерживал рвотные позывы, глядя на исключительных, неудавшийся эксгибиционист в плаще или же… Нет. Реджис точно мог ответить, кто из них был самым мерзким ублюдком. Хозия Хиггинс. Бесхребетный мэр Санди. Двуличная мразь. Верующий в Бога грешник. Урод, что испортил Реджису жизнь. Все эти ярлыки висели на нем, словно медали на парадном кителе. Чертовы регалии, которыми он гордился.