Общество мертвых и исключительных

– О! – воскликнул Ноа. – Реджис последнее время читает книги на нем! Я могу попросить его перевести это. Ну, типа, домашка моя. Чтоб не спалиться.

– Если ты не забыл, Ноа, мой дар – помнить все на свете. Стоит мне прочитать одно слово, как я запомню его на всю жизнь. И, знаешь ли, мне нравится быть самым умным чуваком этой академии, поэтому, оправдав это звание в очередной раз, напомню, что я в идеале знаю все языки этого мира. Древнегреческий тем более.

– Скучное у нас расследование тогда, – обиженно забубнил Ноа, – за нас все делаете вы.

– Ну, учились бы чуть лучше, переводили бы такие легкие тексты сами.

Эбель бросила затею изучать витраж и подошла к профессору. Как ни странно, буквы ей были знакомы, и она даже смогла коряво, но перевести одно слово.

– Камень… – сказала она.

– «Камень отверженный, душа неприкаянная», – договорил Джосайя. – Я уже начинаю сомневаться, что ты сказала правду по поводу своего дара.

– Не поверите, мистер Кэруэл, но даже я в этом сомневаюсь, – добавила Соль.

– И я, – Ноа не мог промолчать, когда все высказали свое мнение, а он нет.

– Значит, мы ищем камень? – сменила тему Эбель. – Или чью-то душу? Что означает «отверженный камень»? Как камень вообще может быть отверженным?

Эбель мысленно поблагодарила их за то, что не стали давить и расспрашивать о ее даре. Она давно хотела им все рассказать, но боялась, что ее вранье они воспримут как нож в спину. Отвернутся, не простят, ведь они уже успели сблизиться. Или, что еще хуже, начнут умолять ее связаться с их мертвыми родственниками, чтобы передать им сообщение, и все такое. Прошлая (а если честно, единственная) подруга просила Эбель именно об этом. А когда она отказала, Леа рассказала всей школе, что вместе с ними учится скура. Так Эбель и обзавелась клеймом больного подростка, сошедшего с ума. И все поверили в это охотнее, чем в то, что с ними учится исключительная. Больше Эбель свой секрет не доверяла никому. И никому не говорила правду о даре, который так тщательно скрывала.

– В Евангелии от Матфея, – начал Джосайя, – Спаситель говорит: «Неужели вы никогда не читали в Писании: камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла? Это от Господа, и есть дивно в очах наших? Потому сказываю вам, что отнимется от вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его; и тот, кто упадет на этот камень, разобьется, а на кого он упадет, того раздавит».

– Все еще ни черта не понятно. – Ноа прислонился к мокрой стене и, поняв, что он испачкал свою джинсовую в желтый цветочек рубашку, принялся отряхивать с нее черную плесень.

– Речь идет о краеугольном камне. Безупречно ровном и лежащем в основании конструкции. Точнее, в ее углу. Поэтому и говорят: «На кого он упадет, того раздавит». Так как стена просто обвалится.

– Значит, нам надо искать камень в углу. Элементарно! – обрадовался Ноа.

– Вот этот? – крикнула им Соль.

– Еще элементарней!

Они подошли к ней и увидели идеально ровный обтесанный камень внизу угла капеллы.

– Только вот есть проблема, Ноа. Вытащишь его, стена рухнет, – напомнила Соль.

– Ну и хрен с ней.

Ноа наклонился и, обхватив камень пальцами, потянул на себя: получилось сдвинуть его на пару миллиметров, после чего из стены посыпалась пыль и мелкие камушки, разбивающиеся о пол.

– Ноа! – крикнул Джосайя и, схватив его за плечи, отшвырнул от стены.

Раздался грохот – Ноа споткнулся о свои же ноги и упал. Пока мистер Кэруэл помогал ему подняться и отряхивал его кудрявые волосы от пыли, Эбель задумчиво рассматривала камень в углу.

– Почему он так легко достается? – спросила она.

– Легко? – возмущенно запыхтел Ноа.

Он дул на свои покрасневшие пальцы с содранной кожей.

– Потому что это часть механизма. – Джосайя тоже склонился над камнем. – Кто-то уже вытаскивал его – это видно по отодранной плесени. Камень слишком чистый по сравнению с другими.

– Может, его можно заменить другим камнем?

– Или же он сам отъедет, когда мы найдем рычаг, – теперь Джосайя возомнил себя Беном Гейтсом. – Ну, что стоите? Ищите. Рычаги, кнопки, что-то такое.

Все, следуя его примеру, принялись щупать каждый камень стены.

Эбель вернулась к витражам. Они почему-то вызывали столько же вопросов, сколько и идеально чистый камень в углу капеллы. Но ни кнопок, ни рычагов вокруг них не было. Стекло тоже оказалось обычным стеклом.

– Кто это вообще? Непохоже на святую троицу, – сказала Эбель, смотря на витраж.

– Ну, в центре явно Иисус, – констатировал Ноа. – Распятый, кстати, – добавил он.

– Ну, как же, – удивился стоявший у противоположной стены Джосайя. – «Вели с Ним на смерть и двух злодеев. И когда пришли на место, называемое Лобное, там распяли Его и злодеев, одного по правую, а другого по левую сторону».

Эбель давно заметила, что мистер Кэруэл частенько любил что-то цитировать.

– На этом витраже изображен Иисус между распятий Дисмаса и Гестаса.

– Кто они?