Общество мертвых и исключительных

Отец стоял на переходе. Ждал, когда же загорится зеленый, и что-то кричал маме, которая махала ему, стоя на лестнице дома. Эбель было пятнадцать. В руках она крепко сжимала игрушку, которую отец однажды привез из Китая, и длинное письмо с признанием в любви. Она писала их каждый раз, когда папа был в отъезде, в дни, когда начинала невыносимо по нему скучать. Папа бережно хранил все ее письма. Забирал с собой в командировки и, как он говорил, читал после тяжелого дня. Они и сейчас были в его чемодане.

Отец стоял на переходе и подпирал его ногой. Газета в руках совсем размокла, но улыбка с лица так и не сошла. Наконец загорелся долгожданный зеленый. Отец, подняв чемодан, шагнул прямо в лужу. Так торопился к семье, что даже не посмотрел на дорогу. Видимо, как и водитель машины, которая появилась из-за угла.

Свист колес по асфальту. Крик мамы. И резкий удар. Чемодан отлетел в сторону, из портфеля посыпались бумаги.

В небе сверкнула молния. Загрохотал гром. А сердце Эбель наливалось ненавистью к этому проклятому дождю.

По щеке Эбель скатилась слеза, и чья-то холодная рука нежно вытерла ее. Эбель распахнула глаза и отпрянула, ударившись головой о столик, на котором стоял патефон. Игла соскочила, музыка остановилась, на пол упала свеча, и растопленный воск разлился по полу.

— Прости! — вскрикнул бледный парень, испугавшись так же, как и Эбель.

Это был призрак. Он метнулся к шкафу и спрятался за ним.

— Ты кто? — ахнула Эбель.

— Я не хотел тебя пугать! — еле слышно произнес он.

— Ты не напугал. — Эбель потерла ушибленное место и, вернув иглу на место, вновь включила музыку. — Точнее, напугал, да, но не в том смысле, в котором ты думаешь.

— А в каком смысле я думаю? — Призрак выглянул из-за шкафа и поправил на переносице очки.

— Ну, призраков я не боюсь. — Эбель соскоблила ногтями с пола застывший воск. — А вот того, что меня трогают, пока я сплю, — да. Это стремно.

— Прости, — второй раз извинился парень.

— Так кто ты? Зачем пришел? Как нашел меня? — мазнула она его скучающим взглядом. — Сразу скажу, что я не буду за тебя мстить, не буду отпевать твою душу, передавать послание родственникам и делать все остальное, о чем ты меня наверняка попросишь.

— Я Тимо. — Он полностью вышел из-за шкафа. — И я видел тебя на кладбище. Ты, кажется, меня тоже. Поэтому я и пошел за тобой. У меня такое, — он почесал затылок, — впервые. Не знал, что есть скуры, которые видят мертвых. Думал, ошибся. Оказалось, вот… нет.

Эбель видела призраков иначе, чем показывают в фильмах ужасов. Они не были прозрачными фигурами, не были скелетами, не летали в воздухе, не проходили сквозь стены. Они не надевали на себя окровавленные белые платья, хоть женщин часто хоронили именно в них, и не закрывали лица длинными черными волосами, как в японских хоррорах. Призраки были… обычными людьми. Правда, во многом они серьезно отличались.

Эбель видела призрак мужчины, которого застрелили: из дыры в его груди не переставая текла кровь. Видела призрак женщины со сломанными руками и ребрами. Кровавая кожа висела на растянутых мышцах, а острые кости торчали из тела, как стрелы. Видела обычных висельников со шрамом на сломанной шее. И утопленников, разбухших, как мыльный пузырь.

Но было у всех и нечто похожее. Запах гнили, земли и плесени. Цвет кожи, неестественно белый, будто их заморозили во льдах. Пустые глаза без признаков жизни. Холодные руки, которыми призраки вечно дергали Эбель. И тишина в груди, ведь их сердце давным-давно не билось.

— Я Эбель, — раз призрак назвал свое имя, то и Эбель решила ответить.

— Я знаю, — кротко улыбнулся он, смотря на нее исподлобья. — Только ты не подумай, я не следил за тобой! И за твоей соседкой тоже. Я отворачивался, когда вы переодевались. Честно!

Тимо оказался чуть выше Эбель. Он был в обычном свитере, брюках и грязных ботинках. В очках треснула одна линза, волосы стояли дыбом, а руки исполосовали черные вены. Он казался очень скромным и стеснительным. И на удивление напуганным. Эбель не приходилось видеть в глазах призраков страх. Обычно в них читались злость и ненависть. Но не страх.

— Чего ты хочешь? — Эбель встала с пола и скрестила руки.

— Ничего.

— Как, ничего? Ты разве не хочешь в рай? Или ад?

— Я давно умер и давно потерял надежду попасть… — Тимо указал пальцем наверх, — ну… туда.

— Но раз ты здесь, то у тебя осталось какое-то дело и тебе надо его закончить, чтобы упокоить душу.

— Наверное.

Какой-то он неправильный призрак. Странный.

— Я не знаю, что мне нужно сделать, но знаю, что больше не одинок. — Тимо широко улыбнулся, глядя на Эбель.

Эбель, как никто другой, знала, что такое одиночество. Но обсуждать это с призраком ей хотелось меньше всего, хоть он и казался милым и безобидным.

— Если я спрошу, почему ты плакала, то ты мне не ответишь? Да? — уставившись в пол, спросил Тимо.

— Да.

Эбель села на кровать.

— А если спрошу, почему ты меня не испугалась, — тоже?

— Первого призрака я увидела в пятнадцать лет. Поэтому теперь мне не страшно. Я знаю, чего от вас ждать.