Общество мертвых пилотов

О самом главном он у Василия опять забыл спросить. Выбила из колеи история с Генсеком. Даже Василию, похоже, она пришлась не по душе. А Грише тем более. Ему теперь и сама Высоте не казалась такой привлекательной, как раньше. Как ни странно, но чем больше Гриша узнавал о Высоте, тем меньше ее понимал. Если раньше Беляков твердо знал, что он здесь как минимум Царь Горы, потом понизил себя в статусе до простого адмирала, то теперь окончательно запутался. Кто он на самом-то деле?..

Не добавила оптимизма и неожиданная встреча с Гольдбергом. Тот нервно прохаживался по коридору общежития и бормотал под нос что-то неразборчивое.

– Не меня ждете, мистер Гольдберг? – окликнул его Беляков.

– О, Гриша! – Лицо Гольдберга осветилось добродушием, но во взгляде промелькнула искорка раздражения. – Я действительно вас жду. Уезжаю к себе в Чикаго. Зашел попрощаться…

Гриша развел руками, как бы в оправдание за свое короткое отсутствие, а сам старательно прислушивался к звукам из-за фанерной двери. Очень хотелось думать, что к приходу Гольдберга фантом уже «сплющился» и не откликнулся на стук в дверь.

– В магазине были? – с участием поинтересовался Гольдберг, внимательно разглядывая Гришины пыльные ботинки.

Беляков автоматически кивнул. И только потом сообразил, что держит в руке авоську с нарезным батоном, консервированной килькой в томате и трехлитровой банкой кваса. И когда успел все это купить?

– Закончилась, Гриша, моя стажировка в СССР, – заохал Гольдберг. – Вы даже себе не представляете, Гриша, как я буду скучать по СССР в этом забитом машинами Чикаго. И по вам, Гриша, буду скучать, и по городу Ленинграду…

Не замолкая ни на секунду, Гольдберг пробежался взглядом по углам и скромно присел на самый краешек кровати.

– Вы что-то ищете? – перебил его Гриша.

Гольдберг осекся и посмотрел на Белякова честными и очень грустными глазами. И была в этих глазах, помимо удивления, вся мировая скорбь.

– Вы, Гриша, меня опять в чем-то подозреваете? Нет, и не пытайтесь убедить меня в обратном, хотя вы еще будете потом вспоминать еврея Гольдберга, который был с вами всегда и во всем честен, я вас уверяю.

Гриша вздохнул.

– Я думал, что наши с вами общие дела завершились три месяца назад.

– Я тоже так думал, Гриша. Но как я мог не зайти к вам перед отъездом? Уж так я к вам привязался, Гриша, за это время, так привязался…

Американец вскочил с кровати и энергично прошелся по комнате. От него пахло приятным и, судя по всему, очень дорогим одеколоном, к которому примешивался едва уловимый запах виски. Гольдберг заметно нервничал. Раньше за ним такого не наблюдалось. И Грише стало даже интересно.

– Ищите быстрей, – поторопил он, – времени мало. Мне скоро возвращаться.

– Видите ли, Гриша, – начал Гольдберг. – Только не перебивайте меня, молодой человек. У меня тоже мало времени, но я не могу оставить без внимания один, как говорится, щекотливый момент… У нас есть сведения, что вы последним видели известное нам обоим лицо…

– Последний раз с известным вам лицом мы встречались, когда я передавал очередное сверхсекретное послание от другого известного вам лица. Говорю вам со всей комсомольской прямотой, у меня нет никаких оснований считать, что я был последним, кто его видел. А теперь, будьте так любезны, мистер Гольдберг, покиньте мою комнату.

– Зачем так спешите, Гриша, я вас умоляю. Подумайте хорошенько. Вспомните тот день. Это и в ваших интересах тоже. Вы просто не понимаете, во что ввязались. Давайте будем откровенны. Вы должны были передать нам пакет, но по какой-то причине забыли это сделать.

– Все, что мне давали, я без всякой задержки вручал вам лично в руки. Тайна – есть тайна. Я же понимаю специфику. И не надо морочить мне голову, Боб.

Гольдберг поморщился.

– Вы не понимаете, Гриша…

– Я действительно не понимаю. Так и передайте своему начальству. Ищите свои потери в другом месте…

В общем-то, Беляков даже не особо кривил душой. Пакета у него действительно не было. После истории с таинственными бойцами и чудесным спасением в тихом осеннем парке, Гриша стал осторожнее. Он, конечно, сразу догадался, что интерес к нему может быть вызван только одной вещью – пакетом, который оставил Генсек. Этот пакет Гриша в тот же день завернул в старую газету и сунул в щель между стеной и фановой трубой в женском туалете на третьем этаже. Потом выбрал время и благополучно закопал его в безлюдном месте старого парке. Прямо под неработающим фонтаном. Упаковочный материал мог довольно длительное время храниться в земле, поэтому Гриша особо не церемонился. Просто выкопал ямку, положил туда ценный груз, забросал сверху землей и замаскировал сухими листьями. А чтобы как-то пометить место хранения, нацарапал на сухой чаше фонтана первые две цифры, которые пришли ему на ум, – 6 и 9. О том, что вместе они символизируют мандалу, Гриша тогда не догадывался. Как не догадывался и о сложностях, с которыми столкнется, когда спустя много лет станет разыскивать и этот фонтан, и этот парк…

Американец побарабанил пальцами по столу, сухо попрощался и уже в дверях бросил: