Общество с ограниченной ответственностью

Если внешне он сильно изменился, то внутренне не очень. В нем, правда, стали происходить непонятные процессы, что-то бурлило, бурлило, но так и не оформилось. После всех этих приключений его прессанули по полной программе: и кровь на нем, и отвечать они за это будут, и отрабатывать до конца жизни. И вообще. Страшно вспоминать. А потом дядя Миша куда-то уехал, потом и Гарик пропал. Наверное, на родину вернулись, в горы. Ване было по большому счету наплевать на Сашу. Когда был сезон, они работали вместе. Саша был на простых поручениях: подай, принеси, пошел на фиг. Рабочих рук не хватало, он даже Лену привлек. Хоть дядя Миша сказал до зимы сидеть, но, как только он уехал, никто его особо не держал. Тем не менее Саша отдал ключи Артему, а сам перебрался на ферму. Спокойнее, на всем готовом. Артем какие-то деньги закидывал за квартиру (она ему нужна была для встреч с Олей) и рассказывал о расследовании, о допросах. Сначала с ужасом, потом со смехом. Где-то месяца через три стало понятно, что они в безопасности.

Первый раз что-то шевельнулось в душе, сильная эмоция, где-то месяц назад. Саша, переезжая, забрал из квартиры вещи и так, до кучи, прихватил тяжелый старый альбом с фотографиями.

Как-то вечером он сидел и рассматривал фотки из прошлого. Многие были даже черно-белые! С первых страниц на Сашу смотрели младенцы, лежащие как попало, но почему-то все голые. Чьей-то заботливой рукой они были аккуратно вклеены и подписаны. «Машенька, 1,5 мес.». Похожий на большую куклу младенец лежал на животе и абсолютно безумными глазами смотрел в объектив фотоаппарата. «Сестра, что ли, моя двоюродная? Та, которая спилась и ее грузовик переехал?» «Коленька, 2,5 мес.». Еще один родственничек. «Лиза, 3 мес.». Эту он вообще не знал. «Сашенька, 1,3 мес.». «Неужели это я?» Саша присмотрелся. Какой хорошенький! Чистая, светлая улыбка, одухотворенный взгляд. И даже зуб торчит! Остальные были беззубые. Он явно выделялся из общей массы. Замелькали фотографии прожитой жизни. Ясли, детский сад, школа. Где-то на них была мама, с любовью смотревшая на сына, где-то он один, уже узнаваемый, приятный такой. Отдельно шли общие ежегодные фотографии из садика и школы. Саша с удивлением обнаружил, что Лена и в садике была с ним в одной группе. Она и тогда была очень похожа на себя сегодняшнюю. На всех фотографиях сидела почему-то на первом ряду, с двумя бантами и открытым ртом. На последней фотографии из школы, в год, когда он бежал в Крым, на обороте были пожелания ребят из класса. Тогда так было принято. Лена нарисовала сердечко и написала стишок:

«Что пожелать тебе, не знаю,
Ты только начинаешь жить.
От всей души тебе желаю
С хорошей девушкой дружить».

Да уж. Хорошо было бы, конечно. Саша перевернул фото и повнимательней посмотрел на Лену. Она стала больше, рот закрылся, но вид у нее все равно был глуповатый.

Дальше мелькали какие-то лица, родственники. Саша медленно листал страницы альбома все дальше и дальше. В памяти всплывали события давно минувших дней. Мама стоит в халате у их старого дома, держит на руках кошку, пушистую, с белым пятнышком на манишке. Саша даже помнил, как эту кошку звали! Лушка! Как-то она родила котят, мама оставила двух, а остальных утопила. Обычная практика! Покидала плачущие мяукающие комочки в пакет, вытряхнула в бочку с водой и закрыла крышкой. Маленький Саша через какое-то время незаметно прокрался к бочке и открыл крышку.

Два обреченных слепых котенка молча плавали кругами, борясь за жизнь. Остальные уже утонули.

– Саша, а ну, закрой, иди сюда, кому сказала! – Мама была достаточно строгая.

Саша закрыл и подошел. Но эти котята почему-то остались в памяти.

Под конец фотографии были просто свалены в кучу. Видно, некогда их было клеить, жизнь изменилась. Мама сражалась за выживание. Страна рухнула, начались сложные времена. Совсем не было времени! Саша помнил, как мама приклеила прямо на календарь популярный в те годы плакат. Цапля глотает лягушку, головы уже не видно, из клюва торчат только руки и ноги, или что там у лягушек. Передними руками лягушка из последних сил сжала цапле горло. Типа «хрен проглотишь». Сверху надпись: «Никогда не сдавайся!» Очень символично, что мама приклеила этот плакат на календарь. Все дни смешались, время тогда сжалось и пошло быстрее. По ощущениям.

– Я как та мышка, которую бросили в крынку с молоком, она гребла, гребла, сбила из молока масло и выбралась наружу, – мама говорила на полном серьезе.

Может, она и считала себя такой мышкой, но Саше она сейчас казалась слепым котенком, брошенным в бочку с водой на верную смерть. Запутавшаяся, уставшая. Не разобравшаяся толком в жизни. Родила его вне брака, непонятно от кого, связалась с бандитом, а его закинула подальше с глаз долой, в Крым к бабушке, деньгами откупилась! Мышка!